Куликовская битва
Шрифт:
Приведенные данные, и среди них о потерях и уцелевшей в сражении части войска, в сопоставлении с количеством участвовавших в бою полков позволяют предположить, что численность воинов, составлявших армию Дмитрия Донского, вряд ли превышала 50–60 тыс. человек. Если из этого количества исключить обозных и фуражиров, то численность тактических единиц, непосредственно участвовавших в битве, предположительно 40–45 тыс. человек [193] . Не меньшим, а, вероятно, большим было количество бившихся с русскими на поле брани ордынцев и их союзников [194] .
193
На примере Грюнвальдской битвы подсчитано, что 27 тыс. воинам Ордена крестоносцев соответствовало примерно 5 тыс. находившейся в обозе челяди. Теоретически на каждое «копье» в рыцарских армиях Европы приходился один обозный служка. Обоз сопровождал и армию Дмитрия Донского. Известно, что вместе с ней шли 10 купцов-сурожан, ведавших, вероятно, ее продовольственным снабжением и выступавших как проводники.
194
Численность
Предложенные цифры, какими бы умеренными ни казались они по сравнению с упомянутыми в летописях и сказаниях, для своего времени необычайно велики. Вспоминая о «русских сынах», собравшихся на «последний» бой на Куликовом поле, современник с удивлением записал: «Не бывала такова сила руских князей, якоже при сем князи» [195] , «и бе видети зело страшно, многое множество людей събрашяся, грядуще в поле противу татар» [196] .
<195
Повести о Куликовской битве. М., 1959, с. 31.
196
Никоновская летопись, с. 56.
Вооружение
Образцы боевой техники рассматриваемого времени, за редчайшим исключением, к сожалению, не сохранились. Поэтому воинский убор русской рати фактически неизвестен и в большой мере загадочен. Пробел в наших знаниях, однако, в какой-то мере восполним. Привлекая произведения Куликовского цикла, миниатюры, сравнительный материал, можно попытаться представить, как и чем были оснащены наши далекие предки в тревожную пору великой битвы.
Письменные источники не оставляют сомнения в том, что и вооружение русского воина, и использование боевой техники в эпоху Куликовской битвы были в большой мере традиционными. Здесь важно отметить прочную и живительную связь военного дела XIV в. с предшествующим временем. Так, еще в XII в. выработалась определенная очередность применения в бою «орудий войны». Схематично эта очередность (по мере сближения враждующих ратей) проявлялась в переходе от лука и стрел, иногда сулиц, к таранному удару на копьях, а затем к рукопашной с мечами, саблями, реже — топорами, булавами и шестоперами. Такая же последовательность использования боевых средств отражена в Сказании о Мамаевом побоище в сцене схождения враждующих войск: «И бысть труск и звук велик от копейнаго ломления и от мечнаго сечения» [197] . За этой фразой угадывается удар строя копейщиков, перешедших затем к поражению мечами. В более развернутом виде столкновение противников передается в следующих драматических, впрочем вполне соответствующих своему моменту, словах: «Удариша кождо по коню своему и крикнуша вои единогласно… и крепко ступишася. Треснуша копия харалужная, звенят доспехи злаченыя, стучат щиты черленыя, гремят мечи булатныя и блистаются саблей булатныя… и трепетали силнии молние от облистания мечнаго и от сабель булатных, и бысть яко гром от копейнаго сломления» [198] . Описания Куликовской битвы подчас настолько выразительны и эмоциональны, что читатель как бы сам становится невольным участником события, когда «щепляются щиты богатырьския от вострых копеец, ломаются рогатины булатныя о злаченыя доспехи. Льется кровь богатырская по седельцам, по кованым. Сверкают сабли булатныя около голов богатырских. Катятся шеломы злаченые с личинами добрым конем под копыта» [199] .
197
Повести о Куликовской битве. М.; Л., 1959, с. 69.
198
Дмитриев Л. А. Вставки из «Задонщины» в «Сказании о Мамаевом побоище» как показатели по истории текста этих произведений. — В кн.: Слово о полку Игореве и памятники Куликовского цикла. М.; Л., 1966, с. 413–414.
199
Там же, с. 436.
Передавая внешние эффекты борьбы (здесь нельзя отрицать элементов определенной трафаретности), летописцы и древние книжники верно обрисовывали типичную картину боя, когда крики идущих в атаку бойцов, стоны раненых, ржание и топот лошадей, звон и треск оружия свидетельствовали о неимоверном напряжении воюющих сторон. Что же касается Куликовской битвы, то ожесточение ее участников, судя по подробным записям, превосходило таковое в других сражениях: «От ржания же и топота конска и стенания язвенных не слышати было никоего речения, и яко князи и воеводы, ездясче по полком, не можаху ничто устрояти, зане не можаху слышати» [200] .
200
Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1965, т. 5, с. 146.
Описание снаряжения «русских сынов», помещенное в Сказании о Мамаевом побоище, относится к одному из самых образных мест древнерусской литературы: «Доспехы же русскых сынов аки вода в вся ветры колыбашеся. Шеломы злаченыя на главах их аки заря утренняа в время ведра светящися. Яловци же шеломов их аки пламя огньное пашется» [201] . Блеск («горение») доспеха всегда поражал очевидцев и для XIV в. вполне реален. В течение этого столетия кольчуга постепенно заменялась или дополнялась всякого рода пластинчатыми прикрытиями корпуса, рук и ног. Такое прикрытие в бою выставлялось напоказ. Сверкавшие металлом ряды воинов производили сильное психологическое впечатление, в этом выражалась готовность войска померяться силами с противником. Лишь в XVI в. воины в боевой обстановке стали прикрывать металлические части своего снаряжения мягкими цветными одеяниями [202] .
201
Повести…, с. 62–63.
202
Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII–XV вв. Л., 1976, с. 34.
В сиянии своего предохранительного вооружения русская рать утром 8 сентября вступила на Куликово поле. Одновременно с другой его стороны к месту побоища подходили полки Мамая. «Татарьскаа бяше сила видета мрачна потемнена, а русскаа сила видети в светлых доспехех, аки некаа великаа река лиющися или море колеблющеся, и солнцу светло сияющу на них, и луча испущающи, и аки светилницы издалече зряхуся» [203] . Противопоставление двух сил по их «свечению» навеяно отнюдь не только тем, что солнце в момент сближения войск освещало русские полки, а татары шли с противоположной стороны. В этом угадывается определенное техническое различие двух военных миров. Известно, что монголо-татары испытывали хронический недостаток в металлическом снаряжении и часто применяли пропитанный в смоле кожаный доспех или такой же, состоящий из нескольких рядов кожи, войлока, ткани. Прикрытия из кожи, естественно, не отличались тем блеском, который так выделял русский строй. Было бы неверным истолковывать подмеченное различие как признак неполноценного оснащения ордынского войска. Часть ордынцев, и прежде всего командиры, несомненно располагала пластинчатым доспехом, который блестел так, что человек мог увидеть в нем свое лицо [204] . Во всяком случае отечественные источники, упоминая крепкие татарские доспехи и шлемы, пишут о них как о металлических, звенящих от ударов в бою.
203
Никоновская летопись. — ПСРЛ, СПб., 1897, т. 11, с. 59.
204
Плано Карпини И. История монголов. СПб., 1911, с. 29.
Выше уже говорилось, что, за исключением случайно встреченных при раскопках на Куликовом поле наконечников копий, [205] пик, стрел, кольчуги, [206] мы доподлинно не знаем, как детально выглядело вооружение воинов Дмитрия Донского. В распоряжении оружиеведа имеется, однако, богатый перечень военных изделий, названных в письменных источниках, главным образом в современной событию Задонщипе. Основываясь на этом перечислении, можно высказать следующие наблюдения.
205
В последние годы на Куликовом поле, в русле р. Средний Дубик и близ д. Хворостянки, найдены наконечники копий удлиненно-треугольной (определенно XIV в.), листовидной и двушипной форм. Они хранятся в музеях Тулы и Куликова поля. Рисунки находок любезно предоставлены нам М. В. Фехнер.
206
На Куликовом поле произошло еще одно столкновение русских и татар — в 1542 г. К этому или более позднему времени относятся найденные здесь мисюрка, бердыши, а также пистолет с кремневым замком (Нечаев С. Д. 1) Описание вещей, найденных на Куликовом поле. — Вестн. Европы, СПб., 1821, № 24, с. 348–350, рис. 1; 2) О найденных на Куликовом поле двух старинных оружиях. — Там же, 1823, № 8, с. 307–311, рис. А, В; Марков А. Татарский шлем, найденный на Куликовом поле. — Вестн. археол. и ист., СПб., 1885, выл. 3, с. 63–66).
Выше упоминался золоченый доспех. В XIV в. он представлял определенно пластинчатую наборную конструкцию [207] . Пластины-доски поддавались золочению или серебрению (новгородцы свои доспехи, например, лудили), что для кольчатой брани не практиковалось. О жесткой основе защитного снаряжения можно судить по следующему факту. Согласно Сказанию о Мамаевом побоище, в ходе битвы доспех великого князя Дмитрия Ивановича был «весь избит и язвен зело, на телеси же его нигдеже смертныа раны обретеся» [208] . Значит, боевое прикрытие в данном случае было «дощатым», так как на кольчуге вмятины от ударов были бы не заметны.
207
Кирпичников А. Н. Военное дело…, с. 33–34.
208
Никоновская летопись, с. 63.
Понятие о рассматриваемой защитной одежде дает миниатюра Лицевого свода XVI в., иллюстрирующая переход русской армии через Дон для сосредоточения на Куликовом поле. Мы видим воинов, которые обряжаются в доспехи, вынимая их из ящиков (рис. 4). Это безрукавные, закрывающие корпус одеяния с подолом, похоже, пластинчатого устройства. Сопровождающий текст гласит: «И тако (великий князь. — А. К.) повеле коемуждо полку чрез Дон мосты устраати, а самем в доспехи наряжатися притча ради всякиа» [209] . Рисунок, следовательно, содержит о защитном снаряжении особую, сверхтекстовую информацию.
209
БАНРО, 31.7.30, т. 2, л. 75.