Куликовская битва
Шрифт:
На исходе 8 ч дня татары захватили инициативу в свои руки. Настал кризисный момент сражения. Казалось, что они «от всюду заидоша, оступиша около христьян» [287] . Множились общие потери. Сеча затронула не только рядовых бойцов, но и командиров. «Начаша татарове одолевати и уже много от… князей, бояр и воевод аки древеса склоняхуся на землю» [288] . Выбыл из строя главнокомандующий — князь Дмитрий Иванович — и был убит его двойник — боярин Михаил Андреевич Бренко. Положение усугублялось тем, что русским «солнце бе во очи и ветр» [289] . Древние считали такое положение крайне невыгодным для боя.
287
Повести…, с. 102.
288
Никоновская летопись, т. 11, с. 60.
289
Татищев В. Н. Указ. соч., с. 146.
Неприятелю удалось вклиниться в боевые порядки русских и в большом полку подсечь главное знамя войска. Обычно в сражении это вело к незамедлительному
290
Повести…, с. 36.
«Бывшу же яко девяти часом, и бысть такая смятня, яко не можаху разбирати своих» [291] . Ордынцы, судя по тому что они «всюду одоляюще», ввели в дело, видимо, все свои силы, не оставив резерва. Это был роковой просчет. Увлекшись преследованием полка левой руки, татары миновали дубраву. В это время с фланга и тыла на них внезапно обрушился засадный полк. В. Н. Татищев прибавляет здесь еще одну неизвестную подробность: «А князь Дмитрий Ольгердович созади большаго полку вступи на то место, где оторвася левый полк, и нападе с северяны [292] и псковичи на большой полк татарский» [293] . Речь идет о частном резерве великокняжеского большого полка. Назначение подобного подразделения обрисовано в «Книге побед» Шереф ад-Дина Йезди. Его, по словам восточного историка, ставили позади главного корпуса, с тем чтобы «во время самого разгара сражения, когда сходятся храбрецы с обеих сторон, схватиться друг с другом; если у одной из частей его (Тимура. — А. К.) победоносного войска будет нужда в подкреплении», эти люди будут готовы прийти на помощь [294] . Приведенная подробность военной тактики Тимура лишний раз подтверждает правдоподобность и невыдуманность татищевских известий о перепитиях Куликовской битвы.
291
Татищев В. Н. Указ. соч., с. 146.
292
Имеется в виду, вероятно, трубчевская дружина из Северской земли, которую князь Дмитрий Ольгердович, перейдя на службу в Москву, сохранил за собой.
293
Татищев В. Н. Указ. соч., с. 146.
294
Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., с. 168.
Удар засадного полка и выступление тылового резерва радикально изменили ход битвы (рис. 12). Момент броска этих частей был выбран удачно: солнце и ветер переменились и были теперь направлены в лицо неприятелю. Отряды Мамая, прорвавшиеся к Непрядве, как бы попали в мешок — были атакованы с флангов и тыла и первые подвеглись уничтожению [295] .
295
После окончания битвы Непрядва была заполнена телами убитых ордынцев (Повести…, с. 150, ср. с. 36).
В стремительном кавалерийском бою всадники быстро устают. Истекшие два часа рукопашной предельно измотали обе стороны. Встречный удар, который нанесли свежие силы русских, татары выдержать не смогли. Согласно Никоновской летописи, беспощадная оценка сложившейся тогда новой обстановки была дана самими ордынцами: «Наши же руки ослабеша и плещи усташа, и колени оцепенеша, и кони наши утомлены суть зело» [296] . При появлении новых полков татарское войско охватила паника. Первым, как можно догадаться, побежал вклинившийся в расположение русских частей большой татарский полк. Наступательный порыв московских войск был настолько велик, что даже раненые, кто мог, снова вступили в бой. Мамай пробовал организовать сопротивление в глубине своих войск. «И ту вскоре сломите и вся таборы их (татар. — А. К.) вземше, богатства их разнесоша и гнаша до реки Мечи (Красивой. — А. К.)» [297] . Имея в виду полное разрушение боевого порядка и рассыпавшихся по полю беглецов, Задонщина прибавляет: «Туто поганые разлучишася розно и побегше неуготованными дорогами» [298] .
296
Никоновская летопись, т. 11, с. 61.
297
Татищев В. Н. Указ. соч., с. 147.
298
Повести…, с. 15.
Разгром ордынцев был полный. Вооруженное преследование продолжалось всю вторую половину дня. К вечеру ратники возвратились каждый под свое знамя [299] . Боевое состояние войска вызывалось ожиданием литовской армии. Было еще неизвестно, что находившийся в одном переходе от Куликова поля князь Ягайло, узнав о поражении своего союзника Мамая, повернул армию и «побежа назад с великою скоростию, никим же гоним» [300] .
Так закончилась Куликовская битва — одно из величайших сражений русской истории, в котором с беспримерной силой проявились мужество русских воинов и полководческий талант их командиров.
299
Там же, с. 72.
300
Никоновская летопись, т. 11, с. 66.
После битвы все Куликово поле было завалено телами погибших и раненых. Вид побоища поразил с трудом разысканного и едва пришедшего в себя великого князя. При объезде поля главнокомандующий увидел, как сообщают источники, драматическую картину гибели многих своих виднейших сподвижников. Их останки в колодах были отправлены в родные места для погребения. Что касалось рядовых воинов, то их даже невозможно было точно сосчитать: «Зане телеса христианстии и бесурманстии лежаху грудами ... никто всех можаше познавати, и токо погребаху вкупе» [301] . Похоронами занимались шесть дней — все время, пока войско, находясь на поле битвы, «стояло на костях» (рис. 13): «Повеле ямы копати великие на превысоцем месте» [302] . По достоверному преданию, братские могилы были устроены на месте д. Монастырщины [303] . Судя по названию, здесь раньше стоял монастырь, получивший имя в честь рождества Богородицы, ежегодно праздновавшегося 8 сентября [304] . Источники Куликовского цикла дают редкую возможность представить, какое количество русских людей пало в великой битве.
301
Татищев В. Н. Указ. соч., с. 149.
302
Повести…, с. 202.
303
И по сей день жители Монастырщины при случайных работах натыкаются на человеческие кости (Крупин В. Здравствуй, поле Куликово. — Правда, 1979, 25 окт., с. 3).
304
Тихомиров М. Н. Куликовская битва. — В кн.: Повести…, с. 372–373.
В историю Руси 1380 г. вошел как год торжества победителей и скорби по массовым жертвам Донского побоища. Тогда во многих местах страны поминали убитых, а участники битвы были воспеты как национальные герои: «Тем воеводам при животе честь, а по смерти вечная память». Ряд имен погибших сподвижников Дмитрия Донского был помещен в государственный пергаменный синодик, другие были сохранены летописцами и древнерусскими книжниками и оказались в местных записях и родовых преданиях. В Ермолинской летописи после списка погибших в битве предводителей добавлено, что «их же имена писана в книгах животных, зде же токмо написах князей, бояр старейших, воевод, а прочих оставих множества ради» [305] . Для уточнения состава главных, точнее — полковых командиров, участвовавших в великой битве, приведем их имена в том порядке, как они следуют в синодике и некоторых других источниках.
305
Ермолинская летопись, с. 126. — Эта же фраза повторяется в ряде других источников.
В государственном пергаменном синодике, [306] древнейшая часть которого датируется XIV–XV вв., среди «убиенных от безбожного Мамая» оказались записаны из командиров передового полка [307] князь Федор Белозерский и сын его Иван, командир того же полка воевода коломенцев Микула Васильевич Вельяминов, воевода владимирцев и юрьевцев Тимофей Васильевич Волуй, один из командиров сторожевого полка воевода переяславцев Андрей Иванович Серкизов, также один из командиров сторожевого полка Михаил Иванович Акинфович, один из командиров большого полка боярин Михаил Андреевич Бренко, полка левой руки — Лев Морозов, командир разведчиков Семен Малик Приведенный список по записи почти современен Куликовской битве и соответствует такому же перечню близких к рассматриваемым событиям Симеоновской — Троицкой летописей, добавляющих в этот ряд еще и Александра Пересвета [308] .
306
Древняя Российская вивлиофика. СПб., 1896, ч. 8, с. 22; Шамбинаго С. К. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906, с. 72–73; Тихомиров М. Н. Средневековая Москва в XIV–XV веках. М., 1957, с. 281–282; Повести…, с. 241; Салмина М. А. «Летописная повесть» о Куликовской битве и «Задонщина». — В кн.: Слово о полку Игореве и памятники Куликовского цикла. М.; Л., 1966, с. 370–372. — Исследователи обратили внимание, что упомянутый в синодике князь Семен Михайлович погиб, видимо, не в 1380, а в 1377 г.
307
Обозначение командных постов здесь и далее приведено нами в соответствии с росписью полков, построенных на берегу Дона.
308
Салмина М. А. Указ соч., с. 370–371.
Характерен состав названных выше лиц. Почти все они являлись полковыми командирами, назначенными во время построения на берегу Дона накануне сражения. Поэтому они и были по иерархическому признаку первыми внесены в синодик и летописи. Исключение составляет окольничий Тимофей Васильевич Волуй, не числящийся среди полковых начальников. Согласно В. Н. Татищеву, в критическую фазу боя, когда враги врезались в большой полк, в котором к тому времени отсутствовали два командира: великий князь и погибший Михаил Бренко, именно Тимофей Васильевич и Глеб Друцкий (у Татищева, видимо, неточно — Брянский) «зело крепце бишеся и не даюсче татаром одолевати» [309] . Совершенно очевидно, что оба этих человека в тот момент действовали как вставшие на место выбывших новые полковые руководители. Таким образом, первоначальные записи коснулись в первую очередь главных войсковых предводителей. Из 23 таких предводителей, назначенных на донском смотре, шесть, а вместе с Т. В. Волуем семь погибли в сражении; это составляло почти треть высшего командного состава русской армии.
309
Татищев В. Н. Указ. соч., с. 146.