Кулинар
Шрифт:
Мараван надеялся получить рецепт. Тогда, быть может, он сумеет передать Нангай лекарство. С каждым днем это становилось все труднее, но пока возможности оставались. Конечно, придется прибегнуть к помощи сторонников ТОТИ, но ведь речь идет о жизни Нангай.
Вот вызвали последнюю оставшуюся перед Мараваном пациентку. Пожилая тамилка встала со стула, склонилась, сложив ладони, перед изображением Шивы на стене и вошла в кабинет.
В приемной доктора Кернера бок о бок висели Шива, Будда, распятие и стих из Корана. Вероятно, не всех пациентов
Прошло довольно много времени, прежде чем Мараван услышал за дверью слова утешения, которыми медсестра провожала старушку. Теперь можно было войти.
Мараван увидел мужчину лет пятидесяти с непослушной каштановой шевелюрой и усталыми глазами на моложавом лице. Казалось, расстегнутый медицинский халат и стетоскоп на шее он носит больше затем, чтобы внушать доверие пациентам. Когда Мараван закрыл за собой дверь, доктор поднял глаза от его истории болезни, указал на стул за своим столом и снова погрузился в чтение.
Тамилец уже бывал в этом кабинете. Тогда он обжегся, занимаясь чисткой тяжелой чугунной сковороды на ресторанной кухне.
— Речь не обо мне, — начал он, когда в кабинет вошла медсестра. — Я пришел поговорить о своей двоюродной бабушке из Джафны.
И он начал рассказывать о недуге Нангай и о трудностях доставки медикаментов в Джафну.
Кернер слушал внимательно, время от времени ивая, будто давно уже знал всю эту историю.
— И сейчас мне нужен рецепт, — закончил 1араван.
Доктор снова кивнул.
— А как у вашей двоюродной бабушки с серд-ем и давлением? — поинтересовался он.
— У нее здоровое сердце, — ответил Мара-ан. — Мне бы такое — долго не пришлось бы ас беспокоить.
Доктор взял блокнот с бланками рецептов.
— Это дорогое лекарство, — предупредил он, аполняя бумагу. Потом вырвал листок и протя-ул его Маравану. — Рецепт действителен один од. А как вы собираетесь передать ей лекар-тво? — поинтересовался он.
— Курьером до Коломбо, а дальше... — Мара-ан пожал плечами, — что-нибудь придумаем.
Кернер обхватил ладонью подбородок и за-[олчал.
— Одна моя знакомая работает в организации Врачи без границ», — сказал, наконец, он. — >ы ведь знаете, что правительство Шри-Ланки риказало им покинуть северные провинции до онца месяца. Завтра она летит в Коломбо, что->ы помочь коллегам с переездом. Могу спросить, озьмется ли она передать лекарство. Что вы на то скажете?
•-•
В эти дни индусы отмечали Наваратри — праздник борьбы Добра со Злом. Когда боги почувствовали себя беспомощными перед силами зла, они отделили от себя связанные с ним части и сделали из них новую богиню — Кали. В ожесточенной схватке, продолжавшейся девять дней и ночей, она победила демона Махи-шасуру. И когда снова приходит время этой битвы, индусы девять дней молятся Сарасвати, богине знания, Лакшми, богине достатка, и Кали, богине силы.
На все дни праздника у Маравана были заказы. После долгого и утомительного рабочего дня у него оставались силы только на то, чтобы обставить свою пуджу — ежедневную молитву перед домашним алтарем — более торжественно, чем обычно, и принести в жертву богине немного той еды, которую заказывали для нее его единоверцы. Маравану было за что благодарить богиню: он больше не имел долгов и мог посылать домой достаточно денег.
Только на десятый день ему удалось взять выходной. В ночь победы, Виджая-дашами, которую он каждый год, сколько себя помнил, проводил в храме.
Он предупредил Андреа за несколько недель, и она сделала отметку в своем ежедневнике. Однако спустя пару дней как бы вскользь заметила:
— Я должна буду принять заказ на день твоего праздника.
— На Виджая-дашами?
— Они ждали своей очереди три недели.
— Так откажи им опять.
— Не могу.
— Тогда готовь сама.
Это был первый конфликт на их молодом предприятии. А тем клиентам Андреа все-таки отказала.
Ночью шел сильный дождь, а днем над городом висел туман цвета сажи, хотя воздух прогрелся до двадцати градусов и земля успела высохнуть. Праздничная процессия с пением и под бой барабанов двинулась через убранный по такому случаю парк перед зданием бывшей фабрики, где сейчас располагался храм. Впереди ехала машина с укрепленной на ней статуей богини Кали.
Мараван присоединился к шествию. В отличие от остальных мужчин, одетых в традиционные индийские костюмы, он был в белой рубашке с галстуком, брюках и пиджаке. И только знак благословения, нарисованный у него на лбу священником, свидетельствовал о том, что он не посторонний наблюдатель.
— Где ваша жена? — спросил женский голос.
Молодая тамилка из трамвая вопросительно
смотрела на него снизу вверх. Как ее зовут, Сан-дана?
— Здравствуйте, Сандана. У меня нет жены, — ответил Мараван.
— Но моя мама видела ее у вас в квартире, — удивилась девушка.
— Когда же она успела там побывать?
— Когда забирала у вас мотагамы для храма.
Только сейчас он понял, почему та женщина
показалась ему знакомой.
— Это была Андреа, — объяснил он. — Она мне не жена, мы с ней вместе работаем. Я готовлю, а она организовывает заказы и обслуживает клиентов.
— Но она не тамилка?
— Нет, она родилась здесь.
— Я тоже. Тем не менее я тамилка.
— Думаю, что она швейцарка, — сказал Мараван. — А почему вы спрашиваете об этом?
Ее смуглая кожа стала как будто еще темнее, но глаз она не опустила.
— Просто потому, что увидела вас, — ответила девушка.
Когда процессия вернулась к воротам храма, люди образовали вокруг богини полукруг. Мараван оказался рядом с Санданой. Потеряв равновесие в толчее, девушка схватила его за руку. Мараван чувствовал ее теплые пальцы на своем запястье, за которое Сандана держалась чуточку больше, чем это было необходимо.