Кулинар
Шрифт:
Просьбу Казн Раззака Дальманн переадресовал Шефферу. Он и сам мог обратиться с этим вопросом к Кули, однако ни под каким предлогом не хотел его видеть.
Шефферу же он назначил на следующее утро в десять часов и принял его в халате за завтраком.
«Сотрудник», разумеется, уже поел и заказал Лурд только чашку чая и яблоко, которое принялся очищать все с той же действующей Дальманну на нервы тщательностью.
— Я почти в порядке, — объяснил Дальманн, выставляя на столе пузырьки с медикаментами. — Правда, время от времени нужно разжижать кровь, чтобы не было
Пока шеф с отвращением одно за другим принимал лекарства, запивая их апельсиновым соком, Шеффер тоже достал свои капли и запрокинул голову.
— Что говорит Кули? — спросил его Дальманн.
Шеффер промокнул уголки глаз носовым платком.
— Что все можно устроить, — ответил он.
— И с пакистанским меню тоже?
– Да.
Дальманн поручил Шефферу выяснить, может ли Кули заказать своему повару обычный обед для пакистанцев и накрыть для них обыкновенный стол с приборами. А эротическую часть пусть возьмут на себя дамы, которых подъедут к десерту, чтобы потом проводить гостей в отель. Он здесь, чтобы устанавливать деловые контакты, а не устраивать оргии. В конце концов, он не бордель содержит.
— А как со сроками? — поинтересовался Дальманн.
— Послезавтра повар свободен. Но мы должны определиться сегодня до обеда.
Дальманн тщательно отделил желток поджаренного яйца от белка и положил его на хлеб. Так же старательно он один за другим удалял кусочки поджаренного сала. Каждый второй с заметным усилием.
— Мы уже определились, — сказал он, отправляя бутерброд в рот.
•-•
Итак, получалось, что тамилец Мараван, о существовании которого пакистанец Раззак не имел ни малейшего понятия, готовил последнему обед, во время которого решалась судьба сделки, в результате которой через вторые-третьи руки на вооружение армии Шри-Ланки должна была поступить партия отслуживших свой век швейцарских бронетранспортеров.
Дальманн хотел удивить гостей классическим пакистанским меню, к которому Мараван позволил себе добавить кое-что и от себя.
Блюдо из чечевицы под называнием «ахра дал» тамилец приготовил наподобие ризотто. Выложил крупу кольцом и приправил кориандровой и лимонной пенкой.
Нихари — карри с говядиной, которое нужно в течение шести часов готовить на медленном огне, Мараван приготовил с желатином в виде пралине 7, добавив луковой эмульсии и чипсов из рисового пюре.
Курицу для бирьяни 8Мараван тушил на медленном огне и запек с коркой из смеси приправ с пальмовым сахаром, ароматизировав перечной мятой и корицей.
Радуясь перемене меню, Мараван самозабвенно экспериментировал на плохо оборудованной, зато роскошной кухне, отделанной гранитом и «облагороженным» деревом, которому искусная рука мастера добавила возраста.
Их принял некто Шеффер — худой, жилистый человек, которому, насколько понял Мараван, они и были обязаны этим заказом. К обеду он ушел. К услугам Маравана осталась фрау Лурд. Хозяина ждали к семи часам, гостей — к половине восьмого.
Обед
— То есть глазированная спаржа в виде пениса, имбирно-нутовые раковины и лакрично-медо-вое эскимо, — уточнила Андреа, записывая меню в блокнот.
Она появилась на кухне чуть позже семи.
— И знаешь, кто наш заказчик? — спросила она Маравана. —Дальманн!
Однако это имя ничего не говорило тамильцу.
— Дальманн, — повторила Андреа. — Тот самый скользкий тип, что всегда занимал в «Хуви-лере» первый столик.
Мараван покачал головой:
— Может, узнаю, когда увижу
Но и за столом Мараван не узнал ни Дальман-на, ни остальных гостей.
В половине десятого раздался звонок. За дверью послышались смех и разговоры. Это подоспели к десерту дамы.
Андреа вошла на кухню, захлопнув за собой дверь.
— Угадай кто...
— Македа?
Она кивнула и оставшийся вечер была немногословна.
Вскоре после десерта мужчины попрощались с дамами. Теперь Мараван с Андреа тоже могли отдохнуть. На вешалке осталось одно пальто. Андреа узнала его, оно принадлежало Македе.
На последнюю ночь две тысячи восьмого года заказов у «Пищи любви» не было. В кухонном углу своего номера, на обыкновенной плите, Ма-раван приготовил коджи карри — блюдо из курицы, которому Нангай научила его еще в детстве. Он выбрал классический вариант, однако положил чуть больше семян пажитника. Кроме того, в смесь специй, которой полагалось посыпать блюдо, перед тем как его сбрызнуть лимонным соком, кроме молотых семян фенхеля, кардамона и гвоздики, Мараван добавил корицы, как всегда делала Нангай.
Македа работала. Андреа называла себя «соломенной вдовой». Они расстались час назад. На Македе было закрытое черное платье. Сама мысль о том, что эфиопка проведет эту ночь с одним из старых денежных мешков, сводила Андреа с ума.
Итак, новогодняя вечеринка для одиноких сердец. Андреа купила себе две бутылки шампанского. Маравану — минералку с газом.
Она устроилась в единственном в комнате кресле, тамилец сел на кровать. Между ними стоял буфетный столик.
Андреа мерзла. Мараван проветривал помещение, полагая, что в комнате не должно пахнуть едой, и закрыл окна незадолго до ее прихода. На улице как минимум минус пятнадцать. Андреа попросила у тамильца одеяло на птичьем пуху и теперь сидела, завернувшись в него, как в шаль.
Они ели руками, как и в первый раз. Эти блюда почему-то напоминали Андреа детство, хотя карри она попробовала впервые только в зрелом возрасте. А тогда было разве что готовое блюдо из ресторанной сети под названием «риз колони-аль» — кольцо риса с кусочками курицы в желтом соусе с большим количеством сливок и консервированных фруктов.
Андреа сказала об этом Маравану.
— Может, дело в корице, — пожал он плечами. — Ее здесь много.
Разумеется! Рисовый пудинг с сахаром и корицей — любимое блюдо ее детства. И еще рождественское печенье и пряники.