Культ
Шрифт:
В то время, много месяцев после и каждый год в день исчезновения Изабель пресса срывалась с цепи, и вполне справедливо. Население бомбардировали фотографиями Изабель. Появлялись так называемые свидетели, но оказывались либо охотниками за славой, либо ошибались, и все версии заходили в тупик.
Перлайн получила свои ужасные пятнадцать минут славы, спокойная перед камерами, но идущая ко дну внутри. Она работала неустанно, отказываясь от других аспектов жизни, день за днем и ночь за ночью посвящая делу, но через год все зацепки иссякли, и она была вынуждена смириться с тем, что для Изабель
Перлайн подвела ее. Она поморщилась. Она слышала голос отца, последующую жестокую расправу. Шарахнувшись от воспоминаний, она прикусывала щеку изнутри, пока между зубов не остался кусочек плоти.
Она переключилась с преступлений, связанных с пропажей людей, на особо тяжкие, но не позволит себе забыть.
Еще двое детей пропали. Для ошибки нет места. Пришло время работать с максимальной отдачей. Неудача немыслима.
Вздрогнув, она повернула «хонду» на Догвуд-стрит и затормозила в нескольких ярдах от ленты.
Глава 15
Любовь
11 лет
сентябрь 1992 года
С темнеющего неба хлынул дождь. Любовь убрала вестник в карман передника и подняла глаза к фиолетовым тучам. Краем глаза она уловила какое-то движение и вздрогнула от удивления. В дверь их фургона стучался Дядюшка Спаситель. Он редко приходил в гости. На плече у него висел дробовик. Должно быть, опять охотился. Дядюшка Спаситель блестящий охотник. Он великолепен во всем.
Любовь встала и поспешила к нему. Курицы бросились врассыпную с ее пути, спасаясь от внезапного потопа в курятнике.
К тому времени, как она проскользнула в тепло фургона, Любовь промокла до нитки и дрожала.
Торопясь выразить свой восторг по поводу нововведения в церемонии рождения, она открыла рот, чтобы высказать все свои положительные мысли, но внезапно остановилась. Дядюшка Спаситель навис над мамой. Он стоял очень близко к ней, положив руку на ствол дробовика. Мама хмуро смотрела на него снизу вверх, скрестив руки на груди. Спиной она прижималась к кухонной столешнице. Это навело Любовь на мысли о слабом, напуганном олене, на которого только что охотился дядя.
Не отводя взгляда от Дядюшки Спасителя, мама сказала:
– Любовь, пожалуйста, иди к себе в комнату. Нам с Дядюшкой Спасителем надо поговорить.
– Но я…
– Быстро.
Любовь сердито глянула на маму, после чего вышла из крохотной кухни и потопала в спальню, которую делила со Смирением. Она сразу же прижалась ухом к отклеившимся обоям. Стены в маленьком фургоне были тонкими, как бумага, так что она слышала каждое слово.
– Ты изменилась, Милость, – тихо сказал Дядюшка Спаситель. – Раньше ты была такой веселой и открытой, такой поддерживающей. Было время, когда ты была очень высокого мнения обо мне и моих мечтах для общины. Ты доверяла мне. Я доверял тебе. Я думал, что до сих пор могу, но теперь…
– Мне жаль, Спаситель,
– Но ты же сама видела улучшения. Я здоровее. Чище. Я никогда не чувствовал себя бодрее. Мне это нужно – нам всем нужно. Нужно, чтобы достичь полного просветления. И никто же не пострадает…
– Извини, но я не согласна. Я хочу верить. Правда. Каждый день я пытаюсь быть максимально открытой, но это… это неправильно.
Наступило долгое, каменное молчание. Дождь барабанил по фургону. Любовь думала над их словами, над их смыслом. В груди забился стыд; мама такая неблагодарная, такая недобрая, такая эгоистка. После всего, что Дядюшка Спаситель сделал для них, как она может идти против него – Любовь не понимала. Он совершенный, самый чистый человек на земле.
От гнева она впилась ногтями в ладони, борясь с желанием вылететь из комнаты и крикнуть маме, чтобы она просила прощения и изменила свое глупое мнение.
Стиснув зубы, Любовь прижалась головой к холодному стеклу и смотрела, как дождь льет с серого неба, превращая землю в жидкую грязь. На мгновение она пожелала, чтобы дождь превратил маму в грязь, преподал ей урок. Нет ничего гнуснее, чем предать доверие Дядюшки Спасителя. Ничего.
Наконец тихим, напряженным голосом дядя сказал:
– Тогда боюсь, каждый останется при своем мнении, сестра.
Дверь фургона скрипнула. И через секунду захлопнулась. Фургон тряхнуло.
Любовь поморщилась. Сквозь стену она прожигала мать взглядом, ей хотелось пойти за Дядюшкой Спасителем и утешить его, но сейчас не время. На новой церемонии рождения она выразит свои чувства радостной улыбкой и сосредоточенным вниманием. Она мало что может сделать с мамиными странными ответами, но может показать Дядюшке Спасителю, что она совсем не такая. Она сильная и преданная. Ей только одиннадцать лет, но понимает она на порядок больше мамы. Она никогда не предаст его, как сделала его сестра.
Глава 16
Перлайн
Наши дни
Ранним утром было еще темно, но уличные фонари и лампы для освещения места преступления превратили Догвуд-стрит в сверхъестественную смесь яркого света и кромешной тьмы. Полицейские общественной поддержки оцепили территорию перед домом Раджа и охраняли место преступления. Криминалист Харрисон фотографировал тело, а старший эксперт-криминалист Верн делал заметки. За стенами из бежевого кирпича не гремела музыка; внутри коллеги Перлайн записывали имена. Теперь каждый в этом доме подозреваемый или свидетель того, что очень похоже на убийство.
Перлайн внимательно осмотрела улицу. Четыре полицейских машины с синими мигалками припарковались дальше и выглядели блестящими новенькими игрушками по сравнению с раздолбанными машинами Догвуд-стрит. Из-за подрагивающих занавесок выглядывали соседи, одинокий уличный фонарь мигал, словно вот-вот погаснет. В воздухе висел густой, не такой уж невинный аромат марихуаны. Полицейские в форме стучались в двери и опрашивали жителей, интересуясь, не спали ли они и видели ли что-нибудь? Полиция наводнила район; восемь человек искали детей в лесу.