Култи
Шрифт:
— Сал, — сказал он, глядя на Немца, — спроси его, хочет ли он, чтобы я обнял его сейчас или позже.
— Что не так?
Я посмотрела на Култи, сидя на краю большой двухъярусной кровати, готовая снять обувь.
— Ничего. Почему ты спросил?
Немец моргнул, глядя на меня.
— Ты не сказала ни единого слова.
Не сказала. Он был прав.
Как я могла говорить, когда что-то огромное поселилось у меня в груди?
Что-то чудовищное и неуютное появилось и вторглось,
Култи украл эту часть меня, когда обнимал моего отца в ответ…
Он подарил ему два места в первом ряду на матче футбольного клуба «Берлин», а также ваучер на перелет и гостиницу.
Что, черт возьми, можно сказать после этого?
— Ты расстроена? — спросил он.
Я скорчила гримасу.
— По поводу?
— Берлин.
О, Боже, он выглядел таким серьезным…
— Рей. — Я покачала головой. — Как я могу расстраиваться из-за этого? Это было самое прекрасное, что кто-либо когда-либо делал для моего отца. Я даже не могу… — Я уставилась на него, когда он встал прямо передо мной, глядя вниз. — Я никогда не смогу вернуть тебе долг. Ладно, может быть, я смогу, если буду платить тебе частями в течение следующих пяти лет, но я не знаю, что сказать.
Он пожал своими мускулистыми плечами.
— Ничего.
Я закатила глаза.
— Это важно.
— Это не так.
Я встала и раскрыла объятия.
— Это важно, так что перестань спорить и обними меня.
Он перестал спорить, но не обнял меня. Я должна была воспринять это как комплимент — то, что он не отшатнулся от меня или просто не сказал «нет». Култи просто смотрел на мои руки, которые я держала немного в стороне от своего тела, будто это была какая-то неизвестная ему вещь, которую он никогда раньше не видел.
Когда он постоял так еще секунд десять, я решила, что с меня хватит. Этот парень тысячи раз за свою жизнь обнимал людей в ответ. Потом я посмотрела на его лицо и вспомнила, каким серьезным он всегда был, и решила, что, может быть, и нет. Но он обнял моего отца в ресторане, это точно был один раз, так что к черту все. У него должно быть еще одно объятие в запасе.
Я сделала шаг вперед и обняла его за талию, поверх его рук, будто они были заложниками. Он опустил голову, придавшись подбородком к моей макушке.
— Спасибо, — сказала я ему.
Я держала его еще десять секунд, чувствуя, что он все это время оставался неподвижным, как доска, а затем решила, что могу избавить его от страданий. Опустила руки и сделала шаг назад, упершись коленями в кровать.
Может быть, я бы почувствовала себя неловко, если бы действительно волновалась о том, что он обнимал меня в ответ, или, в нашем случае, не обнимал, но я этого не сделала. Он подарил моему отцу что-то замечательное, так что я смогу жить с этим.
Что действительно было неловким, так это то, как он смотрел
— Наверное, мне пора переодеться, — пробормотала я, делая шаг в сторону. — Но я хочу, чтобы ты знал, как я благодарна тебе за то, что ты сделал для моего отца, хорошо?
Он рассеянно кивнул, все еще глядя на кожу прямо над моей грудью. Не прямо на мои сиськи, а точно над ними. Странно.
Ну, я думаю, настало время расплаты за то, что я рассматривала его стояк накануне. Я собиралась воспользоваться этим.
— Эй, мои глаза выше, Претцель.
Глава 20
— Как прошли выходные?
Я сидела на земле, высоко натягивая гольфы, и, подняв взгляд, увидела нависающего надо мной Гарднера.
— Хорошо. Я должна была провести некоторое время со своей семьей, а у тебя?
Он пожал плечами и присел на корточки.
— Я много спал.
— Мило.
Выражение лица Гарднера стало довольным, но он ничего не ответил. Он оставался рядом со мной, пока я натягивала бутсы и завязывала их.
— Сал. — Его голос был очень тихим, и я сразу почувствовала, что что-то не так. — В эти выходные появилось еще больше фотографий. Тебе нужно быть умнее, понимаешь?
Я даже не стала наклонять голову, чтобы взглянуть на него, только покосилась в его сторону, когда почувствовала, будто все, что есть внутри меня, поползло вверх к горлу.
— Мы друзья, Джи, вот и все.
Мрачное выражение его лица не очень-то успокаивало.
— Послушай, я тебе верю. Я бы поверил тебе, если бы ты сказала, что свиньи летают, но я знаю, что Кордеро будет в бешенстве, а мы с Сиеной не так уж много можем сделать.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу, чтобы ты подумала о том, что делаешь и чего хочешь от будущего. — Гарднер положил руку мне на плечо. — Я хочу для тебя самого лучшего, Сал. И единственная причина, по которой я что-то тебе вообще говорю, это потому, что не хочу, чтобы тебя застали врасплох.
Врасплох из-за чего?
Прежде чем я успела собраться с мыслями и попросить рассказать подробнее, что он имеет в виду, чтобы понять, не преувеличиваю ли я значение того, на что он намекает, Гарднер выпрямился и ушел.
Мы с Сиеной не так уж много можем сделать.
Подумай о том, что ты делаешь и чего хочешь от будущего.
Я не хочу, чтобы тебя застали врасплох.
Все, что я сделала, — это пригласила своего друга к себе домой. Так оно и было.
Я не употребляла наркотики, не светилась на публике, ничего не украла и никого не убила.
Если мои догадки верны, Гарднер только что предупредил меня, что моя карьера в опасности.