Култи
Шрифт:
— Я не могу поговорить с ним сегодня?
Дама закатила глаза и не стала сдерживаться.
— Нет.
Очевидно, она не собиралась помогать мне.
— Все равно спасибо, — сказала я, прежде чем повернуться. И направилась в ту сторону, откуда пришла, намереваясь найти Немца и дать ему понять, что именно он должен заставить бешеного барсука впустить нас. Еще до того, как я покинула поле ее зрения, Култи, нахмурившись, уже шел ко мне.
— Она не пускает меня к нему, — объяснила я.
Он моргнул,
— Мне нужно поговорить с Кордеро. Сейчас.
Ее тонкие седые брови приподнялись, и она посмотрела, кто говорит. Все ее лицо изменилось, когда она увидела Немца.
— Мистер Култи, вам действительно нужно записаться на прием...
— Мне нужно увидеть его сейчас, — оборвал он ее.
Взгляд старой летучей мыши метнулся ко мне, и я увидела морщинки на ее носу. Точнее, многочисленные морщинки на носу.
— Позвольте мне узнать у него.
Ровно через пятнадцать секунд древний опекун мистера Кордеро стояла в дверном проеме, держа дверь широко открытой и жестом приглашая нас войти.
— Он примет вас сейчас.
Когда мы вошли, генеральный директор «Пайперс» сидел за своим столом, Култи шел впереди меня, все еще держа меня за руку. Я знала, как это будет выглядеть, и не находила в себе сил беспокоиться еще и об этом. Даже немного. Немец занял место подальше от двери. Я встала по другую сторону, наблюдая за Кордеро, который выглядел совершенно невозмутимым.
— Чем я могу вам помочь? — с отвращением спросил мужчина.
— Я подпишу контракт еще на год, если вы позволите ей сыграть следующие две игры, — сказал Култи прямо.
Я повернула голову и уставилась на него. Что?
Видимо, не только меня удивили его слова. Глаза Кордеро округлились.
— Вы сделаете это?
— При двух условиях. Во-первых, вы позволите ей играть в основном составе, — спокойно заявил Немец.
Самый старый человек в комнате, казалось, думал об этом почти ошеломленно.
— И это ваши условия?
— Первое.
Култи не хотел браться за эту работу. Он мне так и сказал. Что, черт возьми, он делает?
— Рей, — прошептала я.
Немец повернулся, чтобы бросить на меня еще один взгляд, который напомнил мне, что я обещала ему доверять.
Черт возьми.
— Да или нет? — спросил он у Кордеро.
— Я... — Он запнулся. — Я не могу держать вас обоих на поле одновременно. Были жалобы и от других игроков…
Король поднял руку, бросив на меня многозначительный долгий взгляд, значение которого я не понимала, пока он не закончил говорить.
— Я не буду присутствовать на обеих играх, — предложил он, наблюдая за мной.
На этот краткий миг время остановилось.
Кордеро понятия не имел, что только что вырвалось
— Нет, — ответила я.
Он ни разу не прервал зрительный контакт со мной, желая, чтобы я действительно поняла, что он имел в виду, что он хотел, чтобы я поняла.
— Да.
— Рей. Ты не понимаешь, что делаешь.
Немец пристально посмотрел на меня, его лицо было одновременно напряженным и безмятежным.
— Я никогда ни в чем не был так уверен.
О кровавый кромешный ад.
— Ты не будешь присутствовать на матчах, чтобы позволить ей играть? — удивленно переспросил Кордеро, очевидно, он не настолько рассеянный, как я думала.
Для Култи не появляться на играх…
Не колеблясь и по-прежнему глядя прямо на меня, Пумперникель сказал генеральному директору «Пайперс»:
— Да. Мы договорились?
Кордеро, казалось, только на минуту задумался над своим ответом.
— Ладно. Мы заключили сделку, если ваше следующее требование не будет абсурдным.
Я не могла не смотреть на Култи. Все мое тело было сосредоточено на нем, на его словах, на его лице и на этом чувстве внутри меня, которое, казалось, будет сжимать мои голосовые связки до тех пор, пока они не лопнут.
— Хорошо. Еще я хочу, чтобы вы взглянули на контракт Сал. Я выкупаю ее, и мне нужно знать, на какую сумму выписать чек, — объяснил Сарделька. Прежде чем я успела возразить, он убедился, что говорит со мной, а не с генеральным директором. — Не спорь. Ты бы сделала это для меня.
— Только потому, что я сделала бы…
— Я сделаю для тебя все, что угодно.
Ох. Твою мать.
Мой здравый смысл испарился, и мои воображаемые яичники принесли себя в жертву. Мое сердце бам-бам-отбивало бит, которого никогда не знало раньше. В двадцать семь у меня будет сердечный приступ. Господи.
Култи собирался отсутствовать последние две игры, и он хотел выкупить мой контракт для меня.
«Он не знает, что говорит. Он не знает, что делает», — повторила я про себя, изо всех сил стараясь не потерять самообладание.
— Кордеро, мы договорились?
Никто из нас не смотрел на хорька, поэтому мы оба пропустили его насмешливое и недоверчивое выражение на лице. Как бы ни был важен в тот момент этот старый идиот, я не чувствовала этого. Были только я и Култи, а Кордеро был просто фоновым шумом на пути туда, куда мы направлялись.
— Ты хочешь выкупить ее контракт? — В смехе Кордеро послышались резкие нотки. — Более чем пожалуйста.
Если бы я не была в таком оцепенении от того, что делал Култи, я могла бы обидеться на то, как легко эта подтирка для задниц продал меня.