Култи

Запата Мариана

Тот день стал переломным для меня. Именно тогда я начала грезить о футбольном поле, черно-белом мяче и двух голах. В тот день. Этот гол изменил мою жизнь. Именно тогда я решила, что хочу быть героем, как и этот парень.

Я посвятила свою жизнь, время и тело спорту, и все это благодаря одному игроку, который с каждым днем нравился мне все сильнее. И пока росла, я решила подражать ему, поддерживать и любить его всем своим маленьким сердцем, моего святого покровителя футбола — Рейнера Култи. Для него это был момент, который изменил его карьеру. Он стал спасителем Германии, настоящей звездой.

За следующие двадцать лет своей карьеры Култи стал лучшим, самым популярным и, вместе с тем, ненавистным игроком.

А потом была целая история с его плакатами на всех стенах в моей комнате, пока мне не исполнилось семнадцать, и еще одна о том, как я всем говорила, что собираюсь выйти за него замуж.

Еще до истории с плакатами и заявлениями о будущем браке, будучи ребенком, я писала ему письма. «Я твоя поклонница №1», — на плотной цветной бумаге, фломастерами и мелками. На эти письма никогда не отвечали.

Но я держала эту позорную тайну при себе.

К тому же, прошло уже десять лет с тех пор, как в припадке ярости я посрывала все эти плакаты. Все дело в том, что один из самых взрывных и изобретательных игроков — Рейнер «Король» Култи, как его прозвали фанаты, женился.

Не понимаю, разве он не знал о том, что мы с ним должны пожениться и завести детей-суперфутболистов? О том, что однажды он сядет рядом со мной в самолете и сразу же влюбится в меня? Да, очевидно, он не получил письмо, и женился на какой-то актрисе с сиськами, которые, казалось, бросали вызов гравитации.

Не прошло и года, как он совершил еще несколько поступков, которые я не смогла простить.

Гарднер ничего об этом не знал.

* * *

Я выпрямилась, сидя напротив главного тренера, с которым прозанималась последние четыре года, и пожала плечами. Почему у меня такое выражение лица? Полное отсутствие восторга?

— Джи, ты ведь знаешь, что произошло между ним и моим братом?

В тот момент я думала, что он ничего не знает, потому что сам Гарднер был слишком взволнован, рассказывая о найме Рейнера Култи.

Но Гарднер кивнул и пожал плечами, по его лицу было видно, что он находится в замешательстве.

— Конечно же, я знаю. Вот почему ты идеально подходишь для этой пресс-конференции, Сал. Помимо Дженни и Грейс, ты самый известный и любимый игрок в команде. Как они тебя называют — «Любимица родного штата»?

«Любимица родного штата». Жесть. Это заставляло меня чувствовать себя так, будто вернулась в старшую школу. Будто я была королевой школьного бала, а не той девчонкой, которая всегда пропускала каждый бал, потому что у нее была игра.

— Култи сломал…

— Я знаю, что он сделал. Мы обсуждали с пиар отделом произошедшее между ним и Эриком. Никто ведь не хочет, чтобы этот сезон превратился в мыльную оперу. Ты придешь на пресс-конференцию, встанешь перед камерой и широко улыбнешься — это именно то, что нужно команде. Нам всем необходимо сосредоточиться на команде, а не на драме прошлых лет, это не так уж и сложно. Весь процесс займет десять, максимум двадцать минут. Ты, я и он. Вы ответите на несколько вопросов, и все. Клянусь, я больше не заставлю тебя проходить через это.

Первоначальная мысль была

проста: во всем виноваты голень и малоберцовая кость Эрика.

Хотелось биться головой о стол, что разделял нас с Гарднером, но я держалась. Ужас разлился кровавым озером в моей груди. Живот свело судорогой, и пришлось приложить к нему ладонь, будто это могло облегчить страдания. Я вновь вздохнула и смирилась со словами Гарднера.

Лига всегда стремилась к семейным ценностям, морали и всему полезному и правильному. Я выучила этот урок на собственном горьком опыте. Я не собиралась игнорировать требования Лиги поддерживать всю эту показуху. На самом деле, существуют девушки, готовые перерезать мне горло за положение в Лиге. И, возможно, встреча с Култи прямо перед пресс-конференцией была именно тем, что мне нужно.

Просто покончить со всем этим и двигаться дальше. Последние десять лет я не особо пристально следила за его карьерой, но знала, что Култи два года назад ушел из Лиги Европы. Даже после того, как сошел с олимпа суперзвезд, куда когда-то был принят с распростертыми объятиями, он все еще оставался официальным лицом многих мировых брендов. Было время, когда нельзя было зайти в торговый центр, не увидев Рейнера на рекламе.

— Поняла, — простонала я и откинула голову, уставившись в потолок. — Я сделаю это.

— Вот это моя девочка.

Я едва сдержалась, чтобы не назвать его садистским ублюдком, раз он заставил меня сделать то, от чего я чуть ли не сыпью покрывалась.

— Но не могу обещать, что не буду заикаться на протяжении всего интервью, или меня не стошнит на первой же строчке, однако сделаю все, что в моих силах.

А потом я собиралась врезать Эрику по почкам при первой же возможности, черт возьми.

* * *

Ты можешь это сделать, Сал. Ты можешь это сделать.

В детстве иногда случалось так, что папа просил меня сделать что-либо, а я не хотела. Обычно такое случалось в том случае, если я чего-либо сильно боялась. Например, папа просил меня убить гигантских летающих тараканов, что пробирались в наш дом. В таких случаях он показывал на меня пальцем и говорил по-испански:

— Si puedes! — Ты можешь.

А потом, даже если я плакала, боялась и не хотела делать то, что папа велел — все равно заходила в комнату, где обитало существо из недр ада, с ботинком в качестве оружия.

— Я могу и сделаю. — Вот девиз, который я всегда хранила в своем сердце. Ненавидела, когда мне говорили, что не могу чего-то сделать, пусть даже и не хотелось. Именно так тренер Гарднер заставил меня согласиться на интервью.

Я в состоянии это сделать. Могу находиться в одной комнате с Рейнером Култи. Впервые за долгое время он появится перед камерами сразу нескольких телевизионных каналов. Надо просто сесть на расстоянии пары метров от него. Ничего особенного.

Внутри я сжалась в комок, словно ежик, желая только одного — раствориться в тумане. И чем быстрее, тем лучше. Этот ужас. В моей фобии не было смысла. Никто никогда не скажет, что у страха есть логическое объяснение, потому что его нет. Бояться нелепо и глупо, так что по шкале отстоя от одного до десяти я была где-то на пятидесяти.