Культивация рунного мастера

Тишину в полупустом зале старинного особняка разрывали громкие женские стоны.

Испарина покрыла лоб роженицы, лицо исказилось от нечеловеческой боли.

Свет свечей в настенных канделябрах вздрагивал в такт ее крикам, вместе с золотистыми волосами,

Первые роды Элины Найт, красавицы с изумрудными глазами, проходили мучительно тяжело. Она лежала на круглом ложе, раздвинув полусогнутые ноги. Две женщины в монашеской рясе рядом с роженицей принимали роды — старая повитуха и юная помощница.

Энергетические нити выходили из пальцев старухи, проникали в утробу, оплетали и проталкивали плод наружу.

Худощавый молодой человек судорожно сжимал кулаки у стены неподалеку. Тонкие и правильные черты лица выдавали в нем аристократа. Это был муж Элины — Гилберт, главный наследник Дома Найт, одного из девяти Великих домов Луноцвета. Он не находил себе места, меряя шагами пол вдоль стены вот уже двадцать восемь часов. Даже будучи мужчиной, он понимал, — роды шли необычайно странно.

— Тужьтесь, миледи. Осталось совсем немного, — помощница повитухи утешала роженицу, вытирая пот с ее лба, и сама смотрела с испугом. Почему ребенок не рождался так долго?

— Надеюсь, ты права... Поскорее бы увидеть нашего маленького мучителя... — в паузе между схватками нежно ответила Элина. Измученная улыбка легла на ее лицо.

Древесный запах курительных благовоний разносился по залу. Он успокаивал разум, приглушал боль, помогая будущей матери легче перенести роды.

И наконец все кончилось — Элина родила.

Повитуха радостно вытащила младенца с черными волосиками на голове. Но, через секунду счастливое выражение стерлось с ее морщинистого лица.

— В чем дело? — с опасением спросил Гилберт.

Элина и помощница так же встревоженно посмотрели на нее.

— Молодой мастер, ребенок... Он... — старуха боязливо сглотнула.

Гилберт мгновенно очутился подле нее, забрал сына на руки. Прислушался к его дыханию. Тишина. Сердце молчало.

— Что с ним? — Элина испуганно посмотрела на Гилберта, — Ты ведь не хочешь сказать, что мой ребенок...

Страх сковал ее сердце, не дав договорить последнюю фразу.

— Ваш сын мертв, — прошептала старуха и прикрыла в ужасе рот рукой. — Но как? Ведь еще несколько минут назад его сердце... Я точно чувствовала пульс...

Не выдержав потрясения, вконец обессиленная Элина потеряла сознание. Все застыли.

Возможно, младенец погиб из-за долгих родов.

Мир вокруг Гилберта будто рухнул. Он просто не мог поверить. Нет, это неправда! Как его сын может родиться мертвым?

— Малыш, ты ведь просто уснул? Проснись. Не шути так с нами, — Гилберт аккуратно потряхивал младенца, но тот не хотел просыпаться. — Проснись...

Через некоторое время, поняв бессмысленность своих действий, Гилберт остановился. На смену шоку пришли пустота в перемешку с отчаянием, а где-то глубоко внутри зарождалась злость.

— Ты...! — гневно выкрикнул он, наставив палец на повитуху. — Это ты во всем виновата! Почему роды проходили так долго?!

Клубы черной давящей ауры исходили из тела Гилберта. Стоит ее выпустить из под контроля, и акушерка разлетится ошметками мяса по стенам.

— Милорд, я уже пять столетий служу вам верой и правдой. Я принимала роды у вашей бабушки, а затем у вашей матери, — повитуха попятилась назад, и упершись в стену, вжалась в нее. Старческий голос дрожал, дряблое лицо перекосилось от страха. — Мне нет смысла убивать младенца. Я самый верный слуга Дома Найт. Клянусь, своей никчемной жизнью, жизнями своих никчемных детей, внуков и правнуков.

Гилберт сделал медленный выдох. Клубы черной ауры успокоились. И вправду, какой ей смысл убивать ребенка?

— Господин, возможно это всего лишь слух, но... — голос старухи осторожно прервал тишину и замер, будто боялся дать ложную надежду.

— Говори.

— Говорят, он может воскресить мертвого...

— Кто? Говори, я приказываю тебе!

— Тот, кто использует белоснежное перо, — прошептала старуха.

Сердце Гилберта замерло. Того, кто использует белоснежное перо, знали все. Но он был заклятым врагом Дома Найт и ни за что не согласился бы помочь.

— Простите, милорд, я, старая дура, высказала глупость. Прошу, накажите меня, — запричитала повитуха, падая на колени. — Если родиться мертвым — веление судьбы, то мы здесь бессильны.

Гилберт мрачно разглядывал повитуху, которая скорчилась на полу. Он по-прежнему считал ее преданной Дому, но. Было в ней что-то отталкивающее. То, что не нравилось ему, но он не мог понять что именно. После того, что произошло, он был просто не в состоянии мыслить рационально.

— Плевать, что он наш враг! Я изменю судьбу сына. А если не получится — отдам свою, в которой он будет жить!

Они с Элиной долго ждали рождения малыша. Законами мира им было разрешено иметь лишь одного ребенка. И теперь он сделает все, для спасения сына, прибегнет к любому средству.

Гилберт мысленным усилием заострил ауру, и отсеченный конец пуповины упал на пол. Затем он бережно обернул ребенка плащом и стремглав выскочил из особняка.

* * *

Дождь хлестал по лицу, но Гилберт не замечал этого. Спустя пять минут он прибыл к владениям, на которых проживал заклятый враг Дома Найт.

Девять стражей охраняли высокие железные врата. Капли воды блестели в сиянии лунного света на их серебряных доспехах.

— Дальше проход запрещен! Любой нарушитель будет наказан! — стражи преградили путь и велели остановиться, выставив копья.

На счету была каждая секунда. Не сбавляя ходу Гилберт, словно дуновение сквозняка пронесся между фигурами неповоротливых воинов. Каждый мимо, которого он прошел, как подкошенный рухнул на землю. Гилберт устремился к белой девятиэтажной часовне.