Культурный герой
Шрифт:
— Кому пиво, налетай! — скомандовал визитер.
Старлей, шатаясь, потрусил к улетной тачке, по пути выискивая в кармане гвоздь. Достиг цели, обогнул, а затем, игнорируя угрозы, в одно движение нацарапал на алом боку: «Здесь был Вася». И так обрадовался, что пустил слюну и намочил штаны. Затем вынул банку из рук спортсмена, офигевшего от такого беспредела, в два глотка выхлебал половину и вихляющей походкой двинул обратно к причалу. Из салона «феррари» жалобно тявкнула сааабааачкааа, выращенная из мастиффа. Вся она была покрыта иглами, как у дикобраза, и подозрительно пахла персиками. Сааабааачкааа от избытка чувств разодрала кожаную обивку заднего сиденья и теперь выкусывала дверцу, чтоб
Чтоб наверняка.
— Он только пьет? Может, колеса? Или вены портит? — спросил владелец обезображенной машины.
— Кир, тля буду! Я же рядом всегда, заметил бы! Только водяра. Сейчас вот пиво еще. И сырками плавлеными закусывает. Бутерброд пока не трогал.
— Третьи сутки в кармане? Не завонялся?
— А разве тут почувствуешь? — хмыкнул Джентльмен.
— И то правда. А где ледокол?
— В рюкзаке, где ж ему быть… — Джентльмен прикусил губу и отвернулся.
— Ты что, за три дня, не считая ночей и возможности замедлять время, ничего не сделал?! — Похоже, парень решил, что имеет право орать на мужчину, скажем так, более преклонных лет, чем он сам.
— А я тебе что, грузчик в овощном?! — жалко огрызнулся Джентльмен. — Нашел мальчишку!
Хлопнула дверца «феррари», целая, не надкушенная.
— Срок у тебя до заката. Время пошло. Счастливого плавания.
Авто, с места разогнавшись до сотни, исчезло за поворотом. Стальная капля цвета крови скользнула по серпантину. Горы еще и как возвышались над побережьем, но с величием Стены им не сравниться. Да и глупо такое сравнивать, как нельзя отождествлять зеленую соплю с желтым сморчком.
— Вот ведь… как мальчишку… Выпить дай. Да не пива, водки!
Старлей протянул бутылку, не жалко. Джентльмен хорошенько отхлебнул, дернулся кадык. Старлей молча вытащил из кармана бутерброд, типа закусывай, а то захмелеешь, а тебе нельзя, служба, начальство напрягает графиком работ.
— Нет, спасибо, я как-нибудь так…
Бутерброд исчез в кармане.
— Ну что, кореш, до заката управимся? А, Василий?
Услышав гражданское имя, парень как-то сразу обмяк, уронил штоф и свернулся калачиком. Дул ветерок, сваи причала пачкались нефтью. Награда нашла героя — покой и здоровый сон на берегу прекрасного моря. «Как известно, йодированная атмосфера курорта залечивает язвы, положительно влияет на нервную систему, а также укрепляет иммунитет!» — надрывался громкоговоритель с верхушки бетонного столба, одиноко торчащего посреди заброшенного пляжа. Засыпая, Старлей подумал о том, что пиарщики — полнейшие психи. Надо очень сильно любить свою работу и упорно не жалеть денег заказчика, чтоб устанавливать агитационные установки на термоядерных батарейках где ни попадя. Топчаны… температура воздуха… спасатели… в нашем кафе отличный шашлык…
Исчезнет пляж, высохнет море, вообще ничего не останется, а громкоговоритель все так же будет в полнейшей пустоте расхваливать прогулки на катере, катание на «банане» и отличные номера эконом-класса в гостинице, лет пять назад взорванной террористами.
Спи, Старлей, спи.
Когда Старлей проснулся, ледокол был готов на треть.
Джентльмен, он же майор из учебки, он же майор из части, пыхтел изо всех сил. Тельняшка промокла от пота, седой ежик волос блестел. Шутка ли, автомобильным насосом накачать транспортное средство водоизмещением в пятнадцать тысяч тонн. Проще говоря, наполнить воздухом. Это вам не какая-нибудь казацкая «чайка» для японских туристов или скоростной гидроцикл, это настоящий исследовательский корабль с наикрутейшим запасом прочности, провианта, минералки и ящиками водки пока что не в трюме. Водку и провиант надувать не надо, они натуральные, стоят штабелями на пляже, вчера подвезли на трех армейских грузовиках. С минералкой хуже, все-таки пузырьки газа, уже надута…
К ихтиандрам и ныряльщику присоединились: дельфин, два тюленя, кроссовок фирмы «Nikke». Последний почему-то без шнурков.
— Как мальчишку… — бурчал Джентльмен, пританцовывая у насоса. Рядом валялись три пустых штофа.
Присвистнув, Старлей позавидовал редкому умению Джентльмена. Чувствуется армейская закалка.
— Разрешите обратиться? — щелкнул каблуками Старлей.
— Валяй. Только сначала кабанчиком метнись за водочкой. И воды принеси, а то сушит не по-детски.
Старлей сначала ускорился, а потом подумал: «Какого хека?!» — и пошел вразвалочку, как на свидание к давно опробованной, безотказной любовнице. Мысль о женском обществе и возвратно-поступательных движениях вызвала резкую боль в паху. Старлей согнулся, упал на песок, лицом в окурки и пивные пробки. Минут пять он корчился, потом столько же приходил в себя и громко дышал. Джентльмен тем временем продолжал танцевать, вдувая в резиновую утробу кислород.
Над Стеной сверкали выхлопами тушканчеги. Гражданские называют их тушкарями. Откуда появилось это уменьшительно-ласкательное прозвище? А хрен его знает. Когда говоришь «тушкарь», ассоциация возникает либо с куриной тушкой, либо с токующим среди сосен глухарем. А когда сквозь зубы сцеживаешь «тушканчег», сразу понятно, что речь идет о злобном захватчике, высокотехнологичном инопланетном монстре, который умеет летать, плавать и уничтожать живую силу противника одним лишь прицельным взглядом.
Джентльмен вытер со лба пот, витиевато выругался и потребовал от Васьки, Васеньки, ученика, сыночка, ублюдка шелудивого, прийти на помощь и посредством труда превратиться в человека. Слушая стенания, забитые фоном легочных хрипов, Старлей решил, что на этом пляже нормальному человеку делать нечего. И лучше бы прогуляться куда-нибудь подальше по заасфальтированной тропе, что у самой кромки прибоя.
«Водка. Пять штук. Вода, половина пэта, должно хватить. Пока. Буду сегодня или чуточку позже. И это, помни, закат скоро».
Рассовав бутылки по карманам, Старлей отправился в путь. Чутье подсказывало ему, что тропа обязательно выведет на нудистское лежбище, устланное юными очаровашками и мускулистыми извращенцами. Есть у воина проблема: беспокоит его то место, что в фольклоре причинным зовется. Надо бы подвергнуть процедурам. Говорят, клин клином вышибают, так почему бы не усладить свой взор обнаженной натурой?
От боли аж зубы свело. Бля-а-а-а! Ну и придет же в голову!..
Отставить мыслишки!
Так точно!
Раскаленный асфальт мягко пружинил под ногами. Настроение у Старлея, вопреки спазмам в промежности, было лучше некуда. Впрочем, после такого количества водки даже копоть концлагеря, куда тушканчеги свозили политзаключенных с иных планет, показалась бы радостным, игриво завитым в кольца дымком.
Идти было легко. Главное, под ноги без особой надобности не смотреть. А то, если споткнешься и рассечешь о бровку лоб, оправданий у тебя не будет, что, мол, не заметил, случайно. По пути Старлей дважды наклонился и зачем-то поднял сначала геккона, а потом черного скорпиона. Скорпион оказался существом крайне мерзким, кра-а-айне: ни с того ни сего ужалил в руку. Но это не помешало Старлею засунуть членистолапого в рот, задушить и изломать гортанью, после чего проглотить, испытывая жалкое подобие насыщения. Приятно смирного геккона постигла та же пищевая участь. Старлей, в общем-то, был на все сто согласен с покойным скорпионом: если дохнуть палюбасу, то почему бы кому-нибудь и не отравить жизнь напоследок?