Культурология. Дайджест №4 / 2017
Шрифт:
Девушки играют и смеются, хотя им предстоят сложности перехода. В призыве поэта посмотреть на сборы девушек видно желание проводить с миром прошлое, настроиться на спокойствие и уверенность в обретении другого прекрасного места, места мечты. В подсознании поэта встает вопрос: что придется отдать ради этой цели? Как минимизировать потери? Как сократить расстояние до нее? Верблюдица (нака), основа мотива путешествия, выступает союзником поэта в его противостоянии невзгодам. Ее сравнивают с кораблем, везущим товары к заветной цели. Она символизирует силу того, кто решается на перемены и контролирует их, идет к правильной цели. Это – корабль надежды в мире
Переход от чувства страха и обеспокоенности к радостной уверенности прост и скор. Поэт выбирает решимость вместо слабости, движение вместо застоя, стремление вместо растерянности. Так происходит борьба противоположностей в нашем сознании, когда мы вступаем на путь к нашей цели. В этом деле главное – изгнать сомнения и настроиться на результат уже на первом этапе, в уме. Верблюдица олицетворяет друзей и советчиков для решившегося на путь мечты. Девушки у источника говорят о награде за верные действия, о победе жизни над смертью. Это и есть тахвиль – перенос мыслей от негатива к позитиву, от тягостной необходимости к мечте, столь востребованный в современных психологических тренингах.
Тема фахра (самовосхваления) необыкновенно важна в арабской касыде, ведь она описывает состояние уверенности и легкой отрешенности поэта, необходимое для настройки его подсознания на содружество с судьбой. Для бедуинов мотив фахра также позволяет соотнести личные и общественные желания, гармонизировав их в единой цели. Эта общая цель – стать безупречным рыцарем пустыни, обрести такие качества, как осознанность, решительность и милосердие.
‘Амр ибн Кульсум пишет о своих благородных соплеменниках:
Мы носим белые знамена, но они окрашиваются в цвет крови,ибо дни наши мы проводим на войне, и не доживаем до старости.Мы оставляем то, что нам не надобно, и получаем все, к чему стремимся.Мной клянутся в случае исполнения желаний, ведь именно я помогаю их осуществить.Я запрещаю и дозволяю им желаемое по своему усмотрению.Я пью только чистую воду, не довольствуясь тухлятиной.Я заполняю собой сушу и море, могу затопить корабли (3, с. 42).Восхваляемое племя состоит из цельных личностей, которые умеют отстаивать свои желания и творить справедливость. Они выбирают то, что делает их сильнее и благополучнее, укрепляет их власть и могущество (аль-кадава-с-сада). «Мы владеем землей, мы – продавцы жизни».
Итак, у благородных на войне проявляется милосердие, а в благоденствии – щедрость и скромность. Но не только и не столько военная сила и даже милосердие позволяет им утвердиться в правах, как постоянная готовность встретить смерть. ‘Убайд ибн аль-Абрас пишет: «Тот, кто не боится смерти, не исчезает». ‘Абд аль-Джалиль Йусуф говорит то же самое: «Человек вольно или невольно стремится противопоставить жизнь смерти, и для этого помещает себя в центр опасности – чтобы победить страх смерти в самом себе» (3, с. 41).
Главный герой доисламской поэзии, идеальный рыцарь – поэт, воин и маг – учится гармонизировать ход судьбы и собственные желания, переключая внимание на позитивные мысли и чувства в любых обстоятельствах. Доисламский рыцарь – человек сдержанный и одновременно изысканный в желаниях, он выбирает «долгоиграющие» интеллектуальные удовольствия, свободен и приятен в обращении, смел и терпелив. Он совершает поступки осознанно, видя все их отдаленные последствия. Он сразу же отсеивает ложные удовольствия от истинных, умеет легко преодолевать временные трудности на пути к поставленной цели. А цель эта проста – быть счастливым всегда и везде путем обретения цельного видения момента с его скрытыми возможностями. Именно поэтому цепочка душевных и физических странствий поэта всегда разрешается удовлетворением и победой. Возможно, именно поэтому основной жанр доисламской поэзии, касыда, переводится как «целевая» поэма. А какова еще может быть цель человека, кроме достижения счастья?
1. Абу Хилал аль-‘Аскари. Китаб ас-сина‘атайн аль-китабава-ш-ши‘р = Книга ремесел письма и поэзии. – Бейрут (Ливан): Аль-Мактаба аль-‘унсуриййа, 2010. – 661 с.
2. ‘Алимат Йусуф. Джамалиййатат-тахлильас-сакафи = Поэтика культурологического анализа. – Бейрут (Ливан): Аль-Му’ассаса аль-‘арабиййа ли-д-дирасатва-н-нашр, 2004. – 354 с.
3. Гиса Кадира. Ас-сунаиййатат-дыддыййава-абадуха фи нусус мин аль-му‘аллакат = Поэтика антонимов в текстах му‘аллак) // Маджаллат дирасат фил-луга аль-‘арабиййава-адабиха, аль-‘адад аль-‘ашир = Журнал исследований арабского языка и литературы. – Латакия (Сирия): Джами‘аттишрин, 2012. – № 10. – С. 32–48.
4. Диван ’Имр иль-Кайс. – Бейрут: Мактабат Дар ас-сакафа, 2004. – 269 с.
5. Куделин А.Б. Средневековая арабская поэтика. – М.: Наука, 1983. – 261 с.
6. Мустафа Насыф. Кира’ санийй али-ши‘рина аль-кадим = Второе прочтение нашей древней поэзии. – Лахор (Пакистан): Дар аль-Андалус ли-н-нашрва-т-таузир, 1995. – 367 с.
7. Фролов Д.В. Классический арабский стих. – М.: Наука, 1991. – 359 с.
Искусство в век просвещения
Аннотация. Просвещение создало «вечные» и «неизменные» законы на все случаи жизни. Разум подчинил себе всю культуру. В статье рассматриваются эстетические и этические идеи энциклопедистов и их критика И.В. Гёте, Ф. Шиллером, А.С. Пушкиным, Ф. Шлегелем и др.
Ключевые слова: теория подражания, добродетель, гармоничный человек, «естественный закон».
Abstract. The Renaissance created enternal and unaltered values for all life occasions. Mind subordinated all the culture at that time. This article presents aesthetic and ethic ideas of encyclopedists and the criticism of their ideas done by Goethe, Schiller, Pushkin, Schlegel.
Keywords: theory of imitation, virtue, harmonious person, natural law.
Эпоха Просвещения объявила философию единственным спасением человечества от всех бед. В то время философом назывался всякий, кто осознанно относился к жизни, знал, как пишет Мерсье, «что зла на земле предостаточно, но в то же самое время он постоянно держит в мыслях прельстительное понятие совершенства, которого может и, более того, должно достигнуть разумное человечество» (6, с. 7). Философ – это человек, неукоснительно выполняющий все нормы общественного и частного поведения. «Я готов, – пишет Мерсье, – назвать философом того, кто, понимая вред излишеств и преимущества умеренности, сумел бы обуздать свои желания и, нимало не страдая от этого, наслаждаться жизнью» (6, с. 168).