Культы генокрадов
Шрифт:
— Вас понял, мой капитан.
«Как глубоко укоренилось предательство?» — гадала Омазет.
И в этот момент началась музыка, она вырвалась из всех передающих станций разом и сотрясла комнату. Это была тошнотворная симфония неритмичных ударов и текучих созвучий, которым было не место в ушах вменяемого человека. Низкий булькающий голос начал распевать на фоне звуковой трясины, будто тонущий мертвец, что благословляет свою судьбу.
— Заглуши это! — рявкнула Омазет.
Мелье вырубила звук и взглянула на приборы.
—
Майор Маркел Ростик гнал «Часового» сквозь непроглядно-черный буран, освещая прожекторами дорогу впереди. Машины Антонова и Бродски двигались по бокам от него, пилоты держались на расстоянии двадцати шагов, что позволяло поддерживать надежную связь по воксу. Они удалились от Кладовки где-то на тридцать километров, патрулируя дорогу к Надежде и идущий параллельно ей монорельс. Ростик понимал, что выходить на плато было безумным риском, но после того безумия в зале совещаний ему просто требовалось оседлать «Часового» — сделать что–то понятное.
Маркел редко позволял себе заниматься самокопанием, но сумасшествие Облазти задело какую-то тонкую струнку в его душе, а Искупление, похоже, готово было оборвать её. На снежной планете разные части Черных Флагов пошли друг на друга, здесь же единственный полк — его собственный полк — намеревался пожрать сам себя. «Чума измены», как сказала та девчонка. Нечто, способное соблазнить даже тронобоязненного человека. Офицер не мог этого понять…
— Вижу огни на путях, майор, — доложил Бродски.— Кажется, поезд.
Его «Часовой» двигался по правому флангу и находился ближе всех к монорельсу.
— Антонов, останься на дороге, — приказал Ростик, сворачивая в сторону Бродски и пересекая рельсы. Они остановили шагоходы по обеим сторонам трассы и принялись ждать грохочущий состав. Вскоре бойцам удалось разглядеть машиниста в ярко освещенной кабине. Им оказалась женщина, но лысая, как и большинство городских работяг. Когда она заметила «Часовых», то требовательно замахала руками в явном волнении.
— У неё неприятности, сэр, — произнес Бродски, как обычно сообщая очевидное.
— Ничему не доверяй, — предупредил Ростик.
«Теперь это единственная истина», — подумал он горько.
Оба «Часовых» повернулись к поезду, когда он понесся мимо них по монорельсу. Первый вагон был полон работяг, забит унылым смешением лысых голов, бледных лиц и серых защитных комбинезонов. Как и машинист, все они махали руками, беззвучно моля о чем–то, как будто упрашивали пилотов бежать, пока не поздно. Следующий вагон был точно таким же. И следующий за ним.
— Они валят из города, — высказал догадку Бродски.
Ростик не ответил ему. Что–то в этой серой массе было не так.
«Среди них нет детей, — понял он. — И стариков тоже».
— Они не бегут, —
И состав везет её прямо под стены Кладовки.
— Антонов, — требовательно воксировал Маркел, — оттянись назад и уничтожь пути.
— Вас понял, товарищ майор. — Голос третьего пилота уже заглушали помехи, хотя он был никак не дальше полусотни метров.
— Товарищ майор, они же не вооружены, — возразил Бродски.
«Как я могу быть в этом уверенным? — усомнился Ростик. — Я уже ошибался прежде…»
Но в этот миг перед офицером мелькнул последний вагон, и он был полон чудовищ. Их оскаленные звериные морды казались пародиями на человеческие лица, с острыми клыками и зубчатыми гребнями. Они напоминали горгулий, вырезанных из плоти и кости. Заметив «Часовых», твари зарычали и разбили окна громадными когтистыми лапами.
— Огонь! — Крикнул Маркел, вдавливая гашетку мультилазера. Веер лазерных импульсов накрыл вагон и, пронзив тонкие стены, спалил его нечестивый груз. Монстры бросились к задней двери, спасаясь от губительного потока пламени, в который тащил их поезд. Некоторые пытались отстреливаться из окон, но их оружие не могло пробить броню «Часового».
— За Утонувший Трон! — взревел Ростик, преисполнившись отвращения при виде горбатых мельтешащих гибридов. Они воплощали весь тот немыслимый кошмар, в который превратилась его жизнь.
«Надо было остаться на Лете, — с неожиданной ясностью осознал майор. — Моей дочери скоро исполнится двадцать два, а сыну восемнадцать…»
Что-то ударило в его кабину, вспыхнули тревожные сигналы. Развернув машину в поясе, Маркел увидел гибрида, который целился в него из тяжелой конической пушки, установленной в окне ближе к концу вагона.
— Забери тебя Впадина! — Прорычал Ростик и испепелил врага, не дав тому выстрелить. Через пару секунд последний вагон унесся вдаль.
— Что они такое? — воксировал Бродски с другой стороны путей. Голос бойца звучал вяло, будто он безуспешно силился осознать весь ужас увиденного.
— Мы должны зачистить от них поезд, — ответил офицер.
— Я… —–голос Бродски распался треском помех: бронированный грузовик на полном ходу снес его «Часового». Раздался визг раздираемого металла, и воющие пилы проходческого щита разорвали шагатель на части. Пока машина прогрызалась сквозь «Часового», установленная на её кузове серворука направила пушку на Ростика.
— Обдери тебя Трон! — взревел Маркел, накрыв залпом управлявшего ей культиста в очках-консервах. Тот пригнулся и выпустил в ответ копье палящего света. Ростик качнул своего «Часового» в сторону, но разряд все же задел корпус, оставив оплавленную просеку на бронелисте.
«Прямым попаданием меня бы распылило» — осознал майор.
Когда грузовик снова набрал скорость, Маркел рванулся вперед и, петляя, погнался за ним. Стрелок снова повернул орудие в сторону «Часового», стараясь взять его на мушку.