Купчиха. Трилогия
Шрифт:
Поэтому, когда из-за угла внезапно появились стражники, он сделал шаг назад и слился с тенью на стене. Если захватят Виолу, он сумеет её освободить, но только при условии, что сам останется на свободе. Есть шанс, что стража узнает в лицо своего господина и подчинится его приказам, но Тео почему-то не верил в такой исход.
Им не повезло. Будь это простые стражники, они не смогли бы нарушить принесённую графу присягу. Но ими руководил Хельмут, а он слушался только графиню, поскольку являлся её правой рукой. Он сразу узнал и графа, и Виолу, но сделал вид, что перед ним неизвестные нарушители. Сделал знак своим людям и те скрутили чужаков: графа осторожно, а Виолу от всей души, не обращая внимания, что перед ними женщина.
Хельмут
Так как до замка было недалеко, то очень скоро Ульрих оказался запертым в бывшей комнате своего брата, а Виола — в подземной темнице. Надо отдать должное графине: никакой особой жестокости по отношению к пленнице никто не проявил. Каземат ей достался сухой, сумку с вещами отнимать не стали, да тюремщик добавил пару грубых шерстяных одеял, чтобы женщина не мёрзла. Поначалу Виола ожидала, что Ули выполнит свой план: усыпит всех в замке и вызволит её, но время шло, а ничего не происходило.
Ули же сидел в запертой комнате с решётками на окнах и казнился. Не спохватился сразу, не усыпил стражу, а теперь глупо было бы нагонять на всех сон: кто тогда выпустит его из комнаты? Там же такие охранки наверчены, что не каждый совладает. Он как-то упустил из виду возможность ударить сырой силой, которую никаким охранным заклинаниям не сдержать. Вынесет дверь вместе с косяком и точка.
Но те качества характера, которые в своё время привели Виолу в его объятья, сейчас мешали ему принять правильное, спасительное решение и он медлил. Где-то подспудно он ожидал встречи с Гедвигой, желал высказать старой стерве в лицо всё, что он о ней думает. То, что после такого разговора сохранить удобное для него положение вещей не удастся, он в целом понимал, но старался об этом не думать.
Но Гедвига не торопилась повидаться с пасынком. Она знала за ним нерешительность и прекрасно осознавала, что чем дольше мальчишка просидит в неведении, тем легче будет с ним управиться. Она уже послала королю сообщение о нежелании нынешнего графа заниматься делами домена, о нашедшемся трёхлетнем наследнике и ждала, что ей пришлют рескрипт, признающий малыша новым графом, а её — опекуншей и воспитательницей. После получения такой бумаги она могла не бояться даже нового пришествия драконов. Взрослый граф и полученные от него полномочия — это всегда неуверенность. Их можно как дать, так и отобрать назад. А вот опекунство над маленьким — совсем другое дело. Пока ещё трёхлетка вырастет.
Когда она отдала приказ доставить к ней в Эгон сына Виолы, она не сомневалась: девица притащится вслед за ребёнком. В Элидиане договориться с ней не удалось, но в Эгоне — другое дело. Гремонское право ставило мать незаконного графского отпрыска в очень невыгодное положение. Если ребёнка признавал отец и его принимали в семью, то родившая его женщина могла в лучшем случае рассчитывать на небольшую денежную компенсацию, но ни на что более существенное. О браке и речь не могла идти.
Гедвига, которая принимала в семью малыша через голову его родного отца, имела полную возможность просто выбросить наглую девицу за дверь. Поэтому она и предупредила Хельмута, который знал Виолу в лицо: как увидит — хватать и тащить в замок, а там сажать в каземат. Она ни в чём не виновата? Ерунда! Пусть посидит, подумает. Не надо лишать её еды и питья, обращаться можно мягко, но отпустит её Гедвига только тогда, когда нахалка подпишет отказ от всех прав на Эдмунда.
Тогда у Гедвиги будут на руках все козыри в игре против короля, которого она вполне обоснованно подозревала в желании выжить её из Эгона и отдать этот жирный кусок своему ставленнику.
Конечно, проклятие ведьмы делало всё очень шатким: оно могло свести её в могилу в очень скором времени. Дори обещала ей помочь и под эту марку втёрлась в доверие, но ничего не сумела сделать. Но Гедвига не отчаивалась. Не сумела эта ведьма — найдётся другая, более знающая. А то и маг какой-нибудь поможет. Она слыхала, что есть среди них такие, которые могут по каким-то признакам высчитать условия снятия даже для неснимаемых предсмертных проклятий. Может, этот самый Мельхиор и разберётся: он не красавчик, но выглядит очень знающим и вызывает доверие. Удача, что он заехал в их графство. Непонятно только, куда его ведьмы увели, но ничего, вернутся. Деваться им всё равно некуда.
Когда Хелльмут пришёл в замок и сообщил, что привёл и молодого графа, и его любовницу, Гедвига почувствовала, что настал её час. Скоро, очень скоро она разберётся со всеми и до самой смерти не будет над ней ничьей власти, а она сможет царить надо всеми. Все нужные распоряжения отданы и остаётся только ждать.
Она сделала всё, что смогла и торопиться ей было некуда. Время есть. Пусть пленники посидят под замком и поволнуются. Сговорчивей будут.
Мельхиор вернулся в замок. Он не пошёл через главный вход, так как совсем недавно через него вышел. Сейчас он был в таком состоянии, что не погнушался бы убить пару-троечку стражников просто для того, чтобы унять боль в груди, которую ощутил, когда увидел ленточку Виолы на кусте. Но смертоубийство не входило в его планы, только освобождение любимой. Остальных — как получится.
Ули не соврал: вход со стороны Высокой улицы, ведший прямиком на кухню, никем не охранялся, если не считать толстого трёхцветного кота прямо-таки гигантских размеров. Животное спало на перилах, а брюхо свешивалось с двух сторон как седельные сумки. При приближении незнакомца кот открыл один глаз, с подозрением осмотрел Мельхиора, видимо, признал в нём мага и счёл опасным. Вскочил и, вместо того, чтобы бежать в дом, стёк с крыльца и просочился в узкое подвальное окошко.
Маг усмехнулся, отворил незапертую дверь и вошёл. Полагал, что в кухню, но для начала он оказался в странном помещении, где никого не было, зато стояло столько всякого съестного добра, что глаза разбегались. Он сообразил, что именно сюда сгружают всё, что привозят поставщики, и только потом повар сортирует продукты и отправляет их куда положено: в кладовую, на ледник или в готовку.
Из сортировочной вело две двери и Мельхиор не сразу сориентировался, какую выбрать. Приоткрыл одну: ему в нос ударил густой, насыщенный аромат жареного мяса. Кухня. За другой дверью пахло нежилым помещением. Он собрался было туда, чтобы миновать поваров и кухарок, но затем переменил решение. О том, как выбраться с кухни, представление он имел, а куда заведёт неизвестный коридорчик, можно было только догадываться.
На всякий случай маг накинул на себя полог незаметного и под его прикрытием проник в жарко натопленную кухню, где на огромной плите одновременно жарилось, варилось, тушилось около десятка разных блюд. Около них вертелись поварята, а повар и две кухарки столпились у небольшого столика, где им составляли компанию дворецкий, три горничных и четверо лакеев. Они громко обсуждали животрепещущую новость: Хельмут поймал двух злоумышленников.
Побывав в гостях у Гедвиги, Мельхиор не сомневался, что вся прислуга в замке делилась на два неравных лагеря: тех, кто поддерживал графиню, и тех, кто её терпеть не мог, а уповал на возвращение молодого графа. Нетрудно было догадаться, что вторых насчитывалось гораздо больше, чем первых и в кухне собрались именно они. Никто не верил, что поймали настоящих злодеев, но мнение присутствующих разделилось. Кто-то считал, что это — посланные молодого графа, которые должны ему доложить о творящихся тут безобразиях, другие отстаивали версию про тайных агентов короны, а одна горничная пискнула, что опознала в пленнике самого графа Ульриха. Почему иначе его не отправили в каземат, а заперли в покоях покойного графского сына?