Купчино, трилогия
Шрифт:
Сомов аккуратно припарковал верный "Опель" рядом с потрёпанной тёмно-бордовой "девяткой" и вылез из машины. Через минуту - со стороны "Двух Капитанов" - подошёл Хрусталёв.
Они обменялись - сперва крепкими рукопожатиями, а потом и встречными доверенностями на право управления автомобилями.
– Когда и где совершим обратный процесс?
– спросил Хрусталёв.
– Через неделю, на этом же месте. В десять тридцать утра годится?
– Замётано.
– А почему, Серый, ты такой задумчивый?
– Да, всё роман этот, будь он неладен. С сюжетными
– Если честно, то нет, - признался Пашка.
– Чего-то не хватает. Изюминки, что ли, какой. Или же, наоборот, перчинки.... Значит, придумал достоверный и красивый финал истории? Может, поделишься с другом?
– Не стоит, - поморщился Хрусталёв.
– Во-первых, плохая примета. Мол, книга может не понравиться уважаемым читателям. А, во-вторых.... Во-вторых, всё может - на самом деле - пойти другим путём. Тогда и финал придётся переписывать. Возможно, и не один раз...
Тёмно-бордовая "девятка" - с длинной блестящей антенной на крыше, установленной пять-семь минут тому назад - плавно остановилась возле Офицерского дома, не доехав до нужного подъезда порядка тридцати пяти метров.
"Подходящее местечко", - решил Пашка.
– "Служебная квартира Назарова находится на четвёртом этаже. Вон они, окна спальни и кухни. Приёмник должен уверенно и чётко принимать сигналы передатчиков. Единственное неудобство заключается в том, что приёмник один, а "жучков-передатчиков" - два. Ничего, будем, щёлкая тумблером, слушать их по очереди.... Сейчас у нас - семнадцать сорок. Рабочий день в РУВД заканчивается в восемнадцать ноль-ноль. Но Тощий бастард ещё должен поставить служебный кабинет на сигнализацию, проинструктировать ночного дежурного, расписать в журнале, что-то там ещё. Потом дополнительно потратит минут пятнадцать-семнадцать, чтобы дошагать от здания районной Администрации до Офицерского дома. Короче говоря, здесь он появится примерно через час. Ничего, посидим, понаблюдаем....".
Пристроив на ушах - чисто на всякий случай - крохотные наушники, Сомов занялся наблюдениями.
Купчинские жители и жительницы, завершив трудовой день, дружной чередой возвращались с работы.
"Интересующая нас парадная пользуется повышенной популярностью", - насмешливо пробурчал внутренний голос.
– "За последние семь-десять минут в неё проследовала целая куча народа: давешний старичок с немецкой овчаркой, мужик с пухлым портфелем, толстая брюнетка, парень в тёмно-синем рабочем комбинезоне, неприметная деваха неопределённого возраста и несколько подростков...".
Неожиданно в наушниках тихонько заскрипело.
"Ключ в замочной скважине?", - предположил неугомонный внутренний
– "Очень похоже на то.... Ага, звякнуло. Дверь захлопнулась и сработала "собачка" замка. Два раза глухо стукнуло.... Кто-то сбросил обувь? Ну-ну. Тощий бастард в подъезд не заходил, это точно. Следовательно, сейчас в квартире находится загримированная Марина Бокий. Под кого - загримированная? А Бог его знает. Может, под толстую брюнетку в старомодном драповом пальто. Может, под худенького паренька в рабочем комбинезоне.... Шаги. Куда-то пошла. Сейчас, братец, мы принимаем сигнал со "спального жучка"? Попробуй-ка задействовать "кухонный"...".
Минут десять-двенадцать Пашка попеременно переключался с одного "жучка" на другой. Но к реальным результатам это не приводило - шаги, шорох одежды, звуки льющейся воды, вновь - шаги...
Наконец, при очередном "посещении" кухни возникла некоторая определённость - открылась-закрылась дверца холодильника, чуть позже послышался равномерный стук, и опытный внутренний голос уверенно прокомментировал: - "Это она, надо думать, отбивает - специальным молоточком - мясо. Знать, решила побаловать любовника сочными отбивными.... А теперь зашипело. Скорее всего - масло на сковороде. Зашипело громче. Это кухарка выложила мясо на раскалённую поверхность...".
Вскоре приятный женский голос - сквозь шипение - запел:
Когда приходит он - уже под вечер.
Бродяга-ветер, с розою в руке.
Несёт её - прекраснейшей из женщин,
И тишина - купается в реке...
Когда приходит он. Уже - под вечер...
Тогда - вновь просыпаются желанья.
И память - словно чей-то громкий вскрик.
На краюшке обрыва - мирозданья,
Вы не волнуйтесь. Я уже привык....
На краюшке обрыва - мирозданья...
Ещё сюжет. Уже на склоне лета,
Тот ветер испугался, убежал.
Она пред ним предстала - не одета,
Совсем другого он тогда - желал...
Она пред ним предстала - не одета...
Я прихожу всегда - уже под вечер.
С бордовой розой, трепетный - уже.
За целый час - до вожделенной встречи,
Она меня встречает - в неглиже...
За целый час - до вожделенной встречи...
Романса нить - серебряная пыль.
Вуаль на клавишах - по-прежнему - прозрачна...
Она вновь уверяет: это - быль.
И на меня глядит - так однозначно...
Романса нить - серебряная пыль...
"Очень необычная и красивая песенка", - оценил сентиментальный внутренний голос.
– "Романса нить - серебряная пыль.... Ага, Тощий бастард появился. Внимание, входит в подъезд...".
Тихий скрип дверных петель, отголоски разговора, звуки поцелуев, шорох шагов.
– Удивила, честное слово, - раздался в наушниках знакомый мужской голос.
– Я тебя, любимая, ждал только после восьми.