Купчино, трилогия
Шрифт:
– Так, ведь, воскресенье.
– В частном бизнесе выходных не бывает. По крайней мере, у хозяев означенного бизнеса и у менеджеров, подвернувшихся этим хозяевам под горячую руку. Уже через полчаса начнётся важное совещание, посвящённое срочному расширению бизнеса и агрессивному занятию новых продуктовых ниш.... А у тебя какие планы на сегодняшний день? Сможешь часам к шести вечера подгрести в "Капитаны"?
– Постараюсь.
– Тогда - до встречи?
– Ага. Счастливо отсовещаться...
Тёмно-бордовый "Жигуль", недовольно похрюкивая, укатил.
Над входной дверью рюмочной наблюдалась прямоугольная гордая вывеска, украшенная откровенно-пафосным текстом: - "Самый лучший гадюшник на Свете!".
– Затейники купчинские, - оценив шутку, незлобиво пробурчал Сомов и прошёл внутрь.
Он купил два пол-литровых бокала с пивом, блюдечко с подсолёнными сухариками и, не обращая никакого внимания на удивлённые взгляды небритых завсегдатаев, прошёл в дальний конец зала.
Прошёл, устроился за колченогим обшарпанным столиком, бросил в рот сухарик, вяло разжевал, глотнул пивка, поморщился....Нет, пиво-то было свежим и вполне приличным, в Купчино другого - по определению - не держали. Просто...
"Чего же такого нарыл Серёга в городских архивах и библиотеках?", - гадал заинтригованный внутренний голос.
– "Что узнал? Голос у Хрусталёва был серьёзным-серьёзным. А вид - бесконечно-усталым.... Теперь и пиво уже не в радость. Я имею в виду, до шести вечера. То есть, до тех пор, пока вся эта туманная "хрусталёвщина" не прояснится...".
В десять ноль-ноль, покончив-таки с пивом, он покинул рюмочную, посетил открывшийся зоомагазин и, совершив заказанные покупки, вернулся домой.
– Тебя, майор, только за смертью посылать, - наполняя пластиковый поддон светло-голубым туалетным наполнителем, ворчала Александра.
– Бедное животное извелось всё, а ему, законченному алкоголику, и горя мало. Не торопится никуда. И свежий пивной дух ощущается явственно.... Не надо, пожалуйста, оправдываться. Всё равно не поможет.... Аркаша, иди сюда. Кыс-кыс-кыс! Иди, маленький, не бойся. Гнездись.... Вот, молодец! Пошли-ка, милый, на кухню. Не будем смущать котёнка. Угощу, так и быть, кофейком по-арабски...
Наполнив фарфоровые чашки кофе, Сашенция мило улыбнулась и совершенно предсказуемо попросила:
– А теперь, отважный сотрудник доблестной российской полиции, рассказывай.
– О чём?
– Во-первых, о ночных событиях на Средней Охте. Во-вторых, о том, почему ты, посетив зоомагазин, вернулся таким задумчивым. А, в-третьих, о своей неземной любви ко мне...
Пашка закурил и, прихлёбывая ароматный кофе, приступил к повествованию.
Александра слушала очень внимательно, лишь изредка ненавязчиво комментировала:
– Считаешь, что неизвестный злодей проник в квартиру Марины через незакрытую форточку? Реальный, на мой взгляд, вариант. Там же - за форточкой - располагается просторный балкон.... Серёга Хрусталёв разжился важной информацией? Вполне может быть. Он парнишка настойчивый и упорный...
А, вот, поговорить о любви не удалось - внезапно ожил Пашкин мобильник, и голос Тургаева поинтересовался:
– Как дела, молодожён в майорских погонах? Не забыл о сегодняшнем важном деле?
– Э-э-э..., - замялся Сомов.
– Сейчас вспомню. Обязательно. Сейчас-сейчас...
– Что ты, охламон, должен сегодня посмотреть?
– Посмотреть?
– Ага. По ящику. В три часа дня.
– Вспомнил. Телевизионный канал "Дом". Беседа с депутатом Государственной Думы Митрофаненко.
– Молодец, памятливый, - похвалил генерал-лейтенант.
– Я, собственно, по этому поводу и звоню. То бишь, хочу сделать тебе предложение, от которого умные люди не отказываются.... Подъезжай, Павел Сергеевич, ко мне в Управление к четырнадцати тридцати. Выпьем, посоветуемся, обсудим текущие дела. А потом вместе полюбуемся на депутатское выступление. Покумекаем.... Что говоришь? Да, мой ящик теперь принимает купчинский телеканал "Дом". Ведомственные умельцы подсуетились. Всё. Жду. Сашутке передавай привет....
Тургаев сказал чётко, мол: - "Посоветуемся, выпьем...". Поэтому пришлось, не прибегая к услугам верного "Опеля", добираться до улицы Некрасова на общественном транспорте.
Сомов вошёл в серый приземистый особнячок с мраморными колоннами по фасаду, предъявил на "вертушке" служебный пропуск, поднялся на второй этаж, свернул направо, прошёл длинным коридором и вскоре оказался в просторной генеральской приёмной, заставленной кожаными диванами, журнальными столиками и искусственными пластмассовыми пальмами в уродливых керамических кадках.
Сексапильная секретарша - с капитанскими погонами на узких сексапильных плечах - многозначительно кивнула рыжеволосой головой на приоткрытую дверь, мол: - "Давай, следуй, Хозяин уже заждался...".
Пашка осторожно заглянул в кабинет и, сглотнув слюну, вежливо поинтересовался:
– Можно?
– Проходи, проходи, орёл!
– солидно пророкотало в ответ.
– Не мандражируй. Будь как дома. Не укушу...
"Служебный кабинет классического российского бюрократа, закостеневшего в собственном махровом бюрократизме", - презрительно хмыкнул нагловатый внутренний голос.
– "Длинный начальственный стол для переговоров, оснащённый симпатичной и гладкой чёрно-фиолетовой столешницей. Неужели, натуральный морёный дуб? Богато, ничего не скажешь.... Элегантные офисные стулья, надо думать, итальянского производства. Высокие пластиковые стеллажи, выстроившиеся вдоль стен и забитые - под самую завязку - разнообразными справочниками и разномастными картонными папками. Антикварное кожаное кресло, расположенное в торце стола. Над креслом висит картина маслом в массивной позолоченной раме - Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич, облачённые в профильные яркие комбинезоны, полуобнявшись, сжимают в ладонях горные лыжи. Лица у Великих Руководителей мужественные и одухотворённые - до полной и нескончаемой невозможности.... Правее знакового художественного полотна расположен длинный фотоколлаж: Спасская башня Кремля с яркой рубиновой звездой, а рядом с ней - здание питерского Адмиралтейства со знаменитым корабликом на позолочённом шпиле. Складывается устойчивое впечатление, что здесь запечатлён единый архитектурный комплекс, выстроенный по чьему-то гениальному замыслу.... Чуть ниже и левее "горнолыжного пейзажа" наблюдается - в скромной латунной рамке - квадратная чёрно-белая фотография непрезентабельного мужичка: средних лет, коротко-стриженный, в очках с чёрными стёклами, с презрительно сжатыми - в бесцветную злую нитку - тонкими губами.... Кто такой? Почему не знаю? А в самом антикварном кресле расположился, с интересом листая толстый глянцевый журнал, дедушка - морщинистый, толстый, добрый и местами лысоватый. Внешне напоминающий мирного провинциального пасечника, но только в нарядном генеральном мундире, густо увешанном разнообразными орденками и медальками. Тот ещё деятель. Из знаменитой серии: - "Волк в овечьей шкуре...". Наш человек, короче говоря...".
– Здравия желаю!
– подойдя к столу, поздоровался Сомов.
– Вольно, майор, - доброжелательно улыбнулся "провинциальный пасечник".
– Садись.... Впрочем, погоди. Вон там, за тумбой с телевизором, в стену вмонтирован мини-бар. Приказываю: открыть и достать оттуда бутыль с никарагуанским напитком, а также фужеры и блюдечко с орешками.... Достал? Молодец. Наполняй фужеры, наполняй. Выдвигай на середину столешницы блюдце. Присаживайся.... Ну, жахнем?
Они жахнули грамм по сто пятьдесят ароматного сливового вина, зажевали орешками.