Купчино, трилогия
Шрифт:
– Спасибо, Иван Феофанович, за проявленную заботу, - вальяжно усмехнулся приезжий полковник.
– Ничего больше не надо. Иди, старина, трудись.
– Во-во, трудись, - назидательно вскинув вверх толстый указательный палец, украшенный массивным золотым перстнем, поддержал Бахтало.
– В подвал ступай, к Зарине. Поможешь ей "травку" фасовать.
– Хорошо, хозяин. Уже иду. Я мигом...
Старичок, слегка припадая на правую ногу, бодро зашагал в сторону коттеджа, а цыган с гостем отправились в баню.
Прошли, разулись, разделись, развесили одежду на специальных крючках, прибитых к стене, и прошли в парильное
Полковник, предварительно напялив на ладони брезентовые рукавицы и плеснув кипятка - с помощью медного ковшика на длинной деревянной ручке - в специальное отделение печи, в котором таинственно мерцали раскалённые камни, сразу же взял из жестяного тазика заранее замоченный берёзовый веник и, кряхтя от удовольствия, залез на верхнюю скамью банного полка. Цыганский же барон, недовольно морщась, расположился на самой нижней ступеньке.
Минуты три-четыре активно и со знанием дела поработав веником, гость поинтересовался:
– А ты, шеро-бароно, почему не паришься?
– Не цыганское это дело, - лениво зевнул бородач.
– Я и баню-то эту завёл сугубо для серьёзных гостей, чтобы, так сказать, уважение выразить. В основном, для русских гостей, конечно.... Хотя, знаешь, и некоторым иностранцам русская баня нравится. Финнам и немцам, например.... Я с тобой, Пётр Сергеевич, чисто за компанию посижу. Чтобы гость не заскучал. Заскучавший гость - не к добру. Старинная цыганская примета такая, однако.... Работай веничком-то, господин полковник. Шибче машись. Хлещись на здоровье, коль так тебе хочется. Не обращай на меня внимания. Работай. Потом поговорим...
Через некоторое время, завернувшись в белоснежные простыни, собеседники прошли в отдельную просторную комнату, посередине которой располагался богато-накрытый стол.
– По пивку, уважаемый Бахтало?
– заговорщицки подмигнув, предложил Пётр Сергеевич.
– Спасибо, но я водочки импортной, пожалуй, накачу. Шведской. Приохотился я к ней - ещё с прошлого беспокойного века. Истинный цыганский напиток, радующий вольное сердце, заросшее дикой щетиной.... Ну, за удачу?
– За неё, родимую. А ещё и за стабильность отношений. Финансовых, в первую очередь, отношений. Как и полагается.
– Согласен. За - стабильность...
Они выпили и закусили - всякими вкусными разностями.
Минут через пять родился и второй тост.
– М-м-м, - замялся цыган.
– Надо бы покойного Беса помянуть. Вроде, так полагается. Типа - заведено.... Как считаешь?
– Полагается. И заведено, - нейтрально усмехнулся гость.
– Дрянной был человечишка, между нами говоря. Чего, собственно, скрывать? Жадный и жёсткий - без всякой меры разумной. А ещё и "подставщик" махровый. Тварь тюремная и мутная.... Но, как говорится, коллега "по цеху". Место, опять же, козырное да денежное освободилось. Удобный случай, что ни говори.... Помянем, так и быть. И мне, шеро-бароно, шведской водочки плесни. Ага, наполовиночку.... Ну, за Беса. Пусть Ваське Харитонову земля будет пухом.
– Пусть - будет, - брезгливо морщась, согласился Бахтало.
– Все там будем. Когда-нибудь. Рано или поздно...
Выпили. Зажевали.
– Пойду-ка - ещё попарюсь, - решил Пётр Сергеевич.
– Пока окончательно и бесповоротно не захмелел. Мне же ещё машину вести.... Да и банный пар сегодня исключительно хорош. Исключительно. Камни - просто изумительные: малиново-рыжие такие, с характерными жёлто-оранжевыми искорками. Поддашь ковшичек, а из печного зева в ответ: - "Ш-ш-ш-ш. Шуа-а-а-а...". Никогда такого не слышал. Словно бы какая-то женщина - очень и очень красивая - со мной разговаривает.... Лепота полная, одним словом. И пар очень лёгкий. Словно бы кто-то невидимый чистое бельё на тебя надевает. Чистое-чистое-чистое.... Не пойдёшь со мной, шеро-бароно? Здесь посидишь? Ну, и ладно...
Минут через двенадцать-пятнадцать полковник - распаренный и умиротворённый - вернулся в комнату отдыха, тщательно обтёрся одной простынкой (от пота и прилипших тёмно-зелёных берёзовых листиков), завернулся в другую, уселся в удобное кожаное кресло, хлебнул чешского пивка, зажевал пригоршней "укропных" чипсов, а после этого, присмотревшись, забеспокоился:
– Что с тобой, шеро-бароно? Бледный какой-то. И потерянный. И потрёпанный. И расстроенный. Словно в воду опущенный.... А? Случилось что?
– Пока не знаю, служивый - вяло пожал жирными смуглыми плечами, украшенными старческими пигментными пятнами, Бахтало.
– Не знаю.... Наверное, ещё не случилось. Но скоро, возможно, случится. И тогда - кровью умоемся. Не по своей воле. А по предначертанному в Чертогах высоких...
– Э-э, уважаемый. Прекращай - такие смешные разговоры. Фаталист, тоже мне, выискался.
– Не знаю я этого твоего слова - на букву "фэ". Только это, к сожалению, ничего не меняет. Ничего. Ровным счётом.... Нас, цыган, частенько называют "детьми природы". Не на ровном месте, ей-ей, называют. Мы многое умеем предчувствовать. И предугадывать. Очень даже многое.... Ты ушёл париться. На часах было - восемь ноль-ноль. Вдруг, по сердцу полоснуло - словно ледяным острым лезвием. И в висках застучало. И колючие шустрые мурашки побежали вдоль позвоночника.... А потом мобильник тревожно затренькал. Это один мой человечек из Купчино звонил, которому я велел с Яковлевым перетолковать. Ну, с тем самым, я тебе, полковник, говорил про него...
– Говорил, - задумчиво покачав головой, подтвердил Пётр Сергеевич.
– Как же, твоя престарелая мудрая тётушка напророчила - чёрт те чего. Мол, вернётся с Севера купчинский мальчишка, и все мы...э-э-э, того, в ящик сыграем.
– И кровью умоемся, - болезненно сглотнув слюну, дополнил цыганский барон.
– Обязательно и всерьёз.... Ну, так вот. Начал мой человек разговаривать с Яковлевым, объяснять - что, как и когда. И вдруг, за кустами завыл-зарычал монстр. Ну, один из тех, о которых уже всё Купчино друг другу, прожужжав уши, страшилки рассказывает. А потом и из-за кустов показался - желтоглазый и зубастый. Вот, такая история.
– На этом разговор и завершился?
– Это точно, завершился. Все, испугавшись, разбежались в разные стороны.
– И Яковлев убежал?
– Не знаю. Врать не буду.
– И я о том же, - хищно усмехнулся полковник.
– Не по зубам тебе, шеро-бароно, этот молодой человек: заслуженный и опытный "грушник", как-никак, - водрузил на стол тёмно-бордовый дипломат и, звонко щёлкнув защёлками, раскрыл его. Раскрыл и пояснил: - Моё предложение остаётся в силе. Загружай, уважаемый, денежку. Сразу за двоих. Ибо если, как учил нас незабвенный Иосиф Виссарионович, "убрать" опасных людей, то и многие проблемы - почти сразу же - рассосутся.