Купчино, трилогия
Шрифт:
Глава одиннадцатая
Ночной спектакль
Сова доходчивыми жестами попросила: - "Отдай-ка мне записку. Порву ее, пока буду плыть к "Кошке", и выброшу - меленькими кусочками, естественно - в тёмные невские воды, способные сохранить на вечные времена практически любую тайну".
– Без вопросов, - Гришка ловко, за несколько секунд, сделал из бумажного листа самолётик и протянул его напарнице.
– Презентую. Можешь поступать с моим подарком - как сочтёшь нужным. Хочешь - порви, хочешь в лифчик запихай. Типа - на добрую память...
– Спасибо, конечно, хрум-хрум-хрум. Твоя щедрость, милый, не знает границ.
– Пожалуйста. А мы, значит, уже всё-всё порешали? То бишь, тупо и беспрекословно подчиняемся...
– Кха-кха-кха!
– сделав "страшные глаза", громко закашлялась Сова.
– Извини, чуть сушкой не подавилась. Бывает.... Чего ты, собственно, возмущаешься? "Шампанское" слегка надоело? Ладно, так и быть, глотни виски. Разрешаю.
"Действительно, братец, прими на грудь", - посоветовал заботливый внутренний голос.
– "Лишним, ей-ей, не будет. Когда это нормальный взрослый мужик отказывался от дармового импортного алкоголя? Да и расшатанные нервишки стоит успокоить. Судя по всем внешним признакам, ночь обещает быть бурной и беспокойной. То бишь, богатой на разнообразные сюрпризы и неожиданности...".
Антонов, под неодобрительные взгляды напарницы, набулькал в фужер из-под "Шампанского" грамм двести пятьдесят благородного шотландского напитка и, предварительно выдохнув из грудной клетки остатки воздуха, выцедил. Естественно, со вкусом и удовольствием выцедил - медленными крупными глотками.
– Законченный алкоголик, - констатировала (впрочем, без особого порицания), напарница, после чего пальцами изобразила несколько знаков-жестов.
"Фраза", в переводе с жестового языка глухонемых, звучала примерно так: - "Владеешь, бродяга, данным искусством? То бишь, языком?".
"Владею", - ответил - пальцами же - Григорий.
– "Продолжим наш диалог?".
"Продолжим. Тебя что-то беспокоит?".
"Ага. Начну с прерванной тобой фразы.... Значит, мы уже всё-всё порешали? То бишь, тупо и беспрекословно подчиняемся правилам игры? Только, вот, чьей Игры? Хотелось бы, так его и растак, знать".
"Ну, не знаю. Тем не менее...".
"Считаешь, что нужно принять предложение Северины?".
"Да, считаю".
"Почему?".
"Во-первых, обострённая интуиция подсказывает. Во-вторых, обожаю - до желудочных колик - различные авантюрные авантюры.... Разве этого мало?".
"Наверное, достаточно...".
– Знаешь, милый, какое у тебя самое положительное качество?
– ехидно усмехнувшись и перестав вертеть пальцами, вслух спросила Сова.
– Вернее, самая позитивная и симпатичная черта характера?
– Даже не догадываюсь.
– Понятливость.
– В смысле?
– Ты такой понятливый - это что-то...
– Стараюсь, - польщено улыбнулся Гришка.
"Улыбаешься, братец?", - саркастически усмехнулся приставучий внутренний голос.
– "Ну-ну, доулыбаешься, олух доверчивый.... Ответь-ка мне на простейший вопрос. А зачем, собственно, следователю по особо важным делам знать в совершенстве язык глухонемых? Растерянно молчишь? Думаешь, что Ольга его выучила на зоне, во время отбытия срока? Типа - от серой скуки? Не знаю, не знаю. Слабенькая версия. Откровенно слабенькая.... Интересно, а почему надо "следить за языками"? Неужели, "подслушки" задействованы в полный рост? Бывает, конечно...".
Перекурив, к столу вернулась рыжеволосая Сева и, вернув зажигалку, спросила:
– Как дела, р-ребятки? Всё н-нормально?
– Просто замечательно, - утвердительно кивнув головой и по-дружески подмигнув, заверила Сова, после чего принялась сладко и очень натурально зевать.
Фотомодель тут же прониклась и, отчаянно заикаясь, начала неуклюже извиняться, мол, ужасно притомилась, ноги совершенно не держат, и смертельно хочется спать.
– Тогда мы, пожалуй, почапаем к дому, - поднимаясь на ноги, объявил Гришка.
– То есть, к яхте. Спасибо, милая Сева, за шикарное угощенье и сердечное гостеприимство.... Можно, мы и завтра навестим вас?
– М-можно, - бесконечно-усталым голосом согласилась Северина.
– Только, п-пожалуйста, не раньше п-полудня.... С-спокойной ночи. Извините, но п-проводить не с-смогу...
Они спустились по сходням и подошли к надувной лодке.
– Темновато здесь, - вздохнула Сова.
– Даже собственных пальцев не видно.
– Это точно, - подтвердил Антонов.
– Звёзд на небе много, и половинка Луны имеется. А, всё равно, толком не поговорить...
– Что у тебя с голосом?
– Например?
– Холодный какой-то. Равнодушный и безразличный.
– Может, на эту тему потом поговорим?
– Поговорим, конечно, - виновато хлюпнула носом напарница.
– Потом...
– Оля, я не знаю, в чём тут дело, - помолчав секунд десять, решился на вопрос Григорий.
– Конечно, у каждой серьёзной операции существуют свои нюансы и информационные ограничения.... Но, неужели, нельзя было обойтись без лицедейства?
– Извини. Нельзя. Так получилось.
– Тебе изначально было известно больше, чем мне? Да и начальственные указания многого не позволяли?
– Давай, поговорим на эту тему попозже, - усаживаясь на лодочное сиденье, предложила Сова.
– Вот, возьми, - протянула "тэтэшку".
– Мне-то сегодня эта штуковина ни к чему. А тебе лишней не будет.... Поцелуешь на прощанье?
– Могу. В щёку.
– Не хочу - в щёку. Отталкивай каравеллу от берега.
– Оттолкнул.
– Береги себя, Гриня. И не лезь, пожалуйста, на рожон. Я буду волноваться за тебя.
– Тронут. Того гляди - на слезу пробьёт.
– Дурак ты, Антонов.
– Какой, уж, есть. Извини, - Гришка уже не мог остановиться.
– Юлиану привет передавай. Разрешаю пофлиртовать с ним. По полной программе. Например, рассказать о необычной зоне, в которой заключённым раздают гламурные дамские журналы, а всех желающих обучают разным экзотическим языкам. В том числе, языкам жестов.
– Я..., - громко сглотнув, потерянно замолчала Сова.
– Всё, отчаливаем...
Моторчик завёлся с первой попытки - затарахтел, слегка подвывая на все лады. Лодка, подняв тучу брызг, сорвалась с места.