Купчино, трилогия
Шрифт:
Самое эффективное лекарство, естественно, помогло. Санька быстро пошёл на поправку. Но что-то важное в нём словно бы надломилось. Не хотелось - ни за какие коврижки и разлапистые ордена - возвращаться на военную службу.
Почему - не хотелось? Может, из-за глупой гибели Мари, которую он не смог предотвратить. Может, из-за девяти страшных суток, проведённых в песчаном знойном плену - среди разлагающихся трупов. А, скорее всего, одно наложилось на другое. То бишь, произошёл-случился хвалёный синергетический эффект...
После выздоровления Романов подал рапорт об увольнении из славных Рядов и, покинув ведомственный санаторий, вернулся в родимый Питер, в пустую, мрачную и пыльную "двушку" - за время его долгих воинских странствий отец с матушкой (почти одновременно), переселились в Мир иной.
Щедрая и справедливая Родина - при выходе на гражданку - выписала Саньке энное количество хрустящих денежных знаков. Много? Мало? Трудно ответить однозначно. По крайней мере, на серьёзный четырёхмесячный запой хватило.
В один прекрасный момент деньги успешно закончились, собутыльники, сообразив, что к чему, разбрелись в разные стороны, а Романов - к собственному удивлению - чётко осознал, что прощанье с армейским "периодом" состоялось, и пора двигаться дальше. То есть, в жизнь штатскую, скучную и насквозь мирную...
С трудоустройством, как и предсказывал покойный отец, никаких сложностей не возникло. Как-никак, отставной "грушник", орденоносец с приличным боевым опытом, полиглот и всё такое прочее.
Уже через год, сменив несколько второстепенных должностей, Санька возглавил охранную Службу одного из питерских частных банков. Не последнего банка, но и не первого. Средненького такого, честно говоря, и - на первый взгляд - ничем непримечательного.
Хорошая зарплата, регулярные премиальные, высокий социальный статус, уважение подчинённых и окружающих. Да и Иван Иванович Николаев, единственный владелец банка, к Романову благоволил. То есть, включил в число личных друзей-приятелей - регулярные совместные посиделки, пьяный банный трёп, элитные проститутки...
Но вскоре произошло важное событие, в корне поменявшее Санькин мирный жизненный уклад.
Это случилось в первых числах апреля месяца, под Всеволожском. Николаев пригласил на выходные в свой загородный дом.
В пятницу вечером они от души попарились в русской жаркой баньке, славно покувыркались с девчонками-профессионалками, а потом, уже ночью, проводив барышень, нарезались - различными импортными алкогольными напитками - до поросячьего визга.
Суббота начиналась в серо-чёрных тонах. Голова отчаянно трещала и раскалывалась на части. Пальцы мелко-мелко и противно подрагивали. Во рту было нестерпимо кисло и сухо.
После классической пивной опохмелки (под вяленую рыбку), слегка полегчало, и банкир предложил:
– Пошли, Санёк, прогуляемся немного. Подышим свежим апрельским воздухом. Заглянем - по дороге - к одному крутому человечку. Языками почешем...
На улице было хорошо - светло и звонко. Весна ещё только робко стучалась в двери, на просёлочной дороге (очень хорошей и ровной), лежал плотный сизый снег, а с крыш - на солнечной стороне улицы - лениво капала первая капель.
Минут через двадцать пять дорога привела их к полосатому шлагбауму, за которым располагался большой коттеджный городок. То есть, высоченный бетонный забор, шлагбаум, крохотная чёрно-белая будка, городок.
Банкир громко и солидно откашлялся.
Через полминуты шлагбаум плавно занял вертикальное положение, и широкоплечий охранник в комбинезоне защитного цвета, выбравшись из будки, вежливо предложил:
– Проходите, Иван Иванович! Мужчина с вами? Хорошо, понял. И вы проходите.
Отойдя от шлагбаума метров на пятнадцать-двадцать, Санька спросил:
– Кто, интересно, живёт в этом милом населённом пункте?
– В основном, чиновники, депутаты, силовики всех мастей и уровней, - презрительно хмыкнул Николаев.
– Ну, и их жёны, дети, внуки и прочие родственники. А также бизнесмены, обслуживающие весь этот вороватый и наглый сброд.... Понятное дело, что это их загородные дома, а в Питере и шикарные квартиры имеются.
– Почему же, Иваныч, твоя дача располагается на отшибе, а не здесь, среди жилищ таких значимых, важных и уважаемых персон?
– Видишь ли, я человек другой породы. Одиночка, так сказать. Один бизнес делаю. Один прибыль трачу. Лично отвечаю за редкие деловые неудачи и за всякие нарушения действующего Законодательства.... А эти мутные деятели, ведомые природным инстинктом, так и норовят сбиться в одну пошлую кучу. Зачем? Так им проще и спокойней сосуществовать. Присматривают друг за другом. Совещаются. Общаются. Строят совместные долгоиграющие планы. Делятся наболевшими проблемами. Каста, так сказать.... Нынче вся наша Россия - чётко и однозначно - разделена на касты. Нет больше никакого народа - единого и неделимого. Жаль...
– А, откуда тебя знает охранник?
– Многие из здешних жителей являются клиентами моего банка. Открывают счета для фирм-однодневок. Деньги регулярно обналичивают. Валютку - тихим сапом - перебрасывают на Запад. Поэтому регулярно приходится заглядывать на огонёк, разговаривать, улаживать разные скользкие вопросы...
На правую сторону от центральной улицы городка отходил достаточно широкий проулок, застроенный уродливыми и безвкусными трёхэтажными коттеджами, сложенными из красно-бурого кирпича.
– Странное местечко, - непонимающе поморщился Романов.
– Тут, что, проживают близкие родственники, имеющие схожие вкусы и эстетические пристрастия?
– Братья по ремеслу, - многозначительно улыбнулся банкир.
– Эта улочка называется - между своими - "Прокурорский переулок". Вот, этот коттедж, самый маленький, всего-то метров триста пятьдесят квадратных, принадлежит Областному прокурору, который вышел в отставку лет семь-восемь тому назад. Сейчас он владеет высокодоходным бизнесом по производству сухих собачьих кормов. В следующем домишке проживает его дочка с семьёй. Ну, и так далее.... А помпезный, ещё до конца недостроенный дворец с мраморными колоннами - примерно на восемьсот-девятьсот квадратных метров - возводит нынешний Городской прокурор. Почему именно из красного кирпича? Не знаю, честное слово. Видимо, вкусы такие, слегка извращённые, у прокурорской братии.