Купец. Поморский авантюрист

Ланцов Михаил Алексеевич

— Что сказать? Мне такие вопросы не с руки одному решать, на то команда есть. Давай мы малость посовещаемся, и я тогда уже сообщу.

Купец изумился, но ничего не сказал. На купцов эти морячки не похожи, чтобы с ними совет брать. Ладно, если ему так спокойнее — пусть совещаются, от Ивана точно не убудет. Кажется, капитан этот наживку заглотил, остается выждать, а потом подсечь.

***

Митька вернулся к своим рыбакам, вслух выдал какие-то неразборчивые слова — как бы по-английски.

Разумеется, никто ничего не понял, потому что сами по себе эти слова ничего не значили, Митька попросту гугукал то, что пришло в голову. Благо купцы ничего не заподозрили. Однако, чтобы рыбачки поняли, чего Митька хочет, он с выражением кивнул на выход, чтобы Олешка и близнецы шли за ним.

Они вышли на палубу, которую, к удивлению, Митьки уже вовсю драили люди купца Ивана. Похоже, пузач настолько хотел выслужиться и понравиться «англичанам», что решил отмыть птичий помет и привести корабль в надлежащий вид. В трюме Митька оставаться не хотел. Еще не хватало, чтобы купчики, рыскающие по здешним закуткам, услышали русскую речь из уст Олешки и близнецов, прикинувшихся «ни в зуб ногой». Оказавшись на палубе, рыбаки прошли на корму, минуя купеческих людей, ползающих на четвереньках и с тряпками.

Все рыбаки были не на шутку напуганы и едва понимали, что происходит. По их затравленным взглядам Митька видел, что держатся они из последних сил. У Стеньки вон глаз дергается, Павлик губу кусает, прям зажевывает, разве что Олешка сдерживается, только вздыхает тяжело. Да что кривить душой, сам Митька едва понимал, куда вляпался и как теперь разгребаться, лопатой разве что. Он огляделся, удостоверившись, что на корме они остались одни. Но не успел ничего сказать, как рыбаки загалдели наперебой, шепотом разумеется.

— Митька, теперь-то точно ходить нам без головы, — зацокал Стенька, белый как снег, не помогал рыбацкий загар.

— Под что ты нас подвел! — вторил ему Павлик, под губой которого виднелись кровоподтеки — следы укусов.

— Вам лучше, чтобы нас того? — Митька демонстративно провел большим пальцем по горлу, имитируя движение ножа. — Чтобы нас прямо на корабле похватали? Так это запросто! Носы не вешаем!

— Так вот именно, что похватали бы, да и все! — зашипел Павлик. — Мы бы хоть объясниться смогли, отбрехаться. Теперь что?

— Теперь точно под плаху, — поспешил согласиться Стенька.

— Никто бы слушать не стал, объяснились бы вы. Ишь чего удумали, — возразил Митька.

Молчал только Олешка, оставаясь в стороне от вспыхнувшего галдежа. Вернее, старый рыбак скрестил руки на груди и строго обвел взглядом спорящих рыбаков. Взглядом, от которого стало не по себе, — лютое выражение лица было у рыбака, ой как лютое.

— Да замолчите вы наконец, — перебил Олешка близнецов, вот-вот готовых перейти на повышенные тона. — Замолчите вы или нет? Услышат же…

Он дождался, пока все замолкнут, и продолжил на удивление ровным и спокойным голосом:

— Вы всерьез не понимаете, что, если бы не Митька, давно кирдык бы нам всем настал? А он хоть способ выдумал, извернулся. Давайте лучше узнаем, о чем он с тем купчиком разговаривал!

Похоже, что старый рыбак единственный мыслил трезво и хоть как-то держал себя в руках. Что толку причитать? Коли они попадутся, скупщики ни с кем не станут возиться — зарежут, и делов.

Олешка повернулся к Митьке.

— Расскажи, о чем толковали, — попросил он.

— Расскажу, отчего бы не рассказать, — согласился Митька. — Короче, братцы, положение у нас сложилось незавидное.

— Да знаем…

Павлик решил было не оставаться в стороне, но запнулся, прикрывая ладонью рот. Перебивать он не хотел, но внутри все кипело.

— Так вот, — продолжил Митька, — купцы новгородские нас за немцев из Англии приняли и как с немцами теперь с нами толкуют, всё про товар спрашивают.

Стенька на этот раз ограничился несколькими внушительными кивками, в унисон с Павликом. Мол, говорили же, беда, но вслух ни один из них ничего не сказал. Сказал Олешка.

— Ты за капитана перед Иваном купцом назвался, может, потому и толкуют, потому спрашивают о товаре? Может, оно не надо было тебе немецким капитаном выступать? — говорил старый рыбак без всякого укора.

Неожиданно за Митьку ответил Павлик, видимо, слышавший разговор рыбака с Иваном. К тому же Павлик чувствовал свою вину за то, что купцы оказались на корабле, и ждал возможности ввернуть пару слов, чтобы не быть очень виноватым.

— Не-е-е, — протянул он. — Капитаном, так Митька наш правильно показался. Я собственными ушами слышал, как пузач этот, купец Иван, так и дал понять, будто если на торг с ними не пойдем, так рядом с другими немцами окажемся.

— С какими такими другими окажемся? — сузил глаза до состояния двух едва различимых щелочек Олешка.

— Да такими, что на дне Варзины лежат, с ядрами, к ногам привязанными. Или ты запамятовал, старый?

Все еще щурясь, Олешка перевел взгляд на Митьку.

— Даже так?

— Так и есть, — как можно спокойней подтвердил тот.

— Плохо дело, — совсем уж не своим голосом заявил Стенька.

— Так я по этой части вас на разговор и собрал, — резюмировал Митька. — Все жду, когда галдеть, как бабы базарные, перестанете.

Постояли, помолчали, каждый обдумывал сказанное, осознавал.

— И что же теперь, на торг с купцами новгородскими идти? — спросил Олешка.

— Идти, я не вижу другого выхода, а там будем искать возможность увильнуть.

Судя по выражению лиц рыбаков, эти слова не пришлись по нраву никому. Понурые стояли абсолютно все. Оно и понятно, выглядела затея полным безумием. О каком торге речь, если рыбаки толком не знали об английском товаре? Ни в каком количестве везут, ни куда… Да и артель Митьки занималась рыбным промыслом и никогда не имела отношения к торговле. Если не считать торговлей сбыт улова скупщикам. Конечно, у Митьки было более или менее связное представление о купеческом ремесле, но и этими знаниями нельзя было воспользоваться из-за языкового барьера. Вот так попали! Ни отказаться, ни что-либо переиграть.