Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)
Шрифт:
– Да спи ты, Коля, - усмехнулся Димка.
– Заплатим, чего там. Мужика тоже понять надо. Он, можно сказать, пострадавший.
– Через свою жадность он пострадавший, - зло огрызнулся я, укладываясь поудобнее.
– А если ещё хотя бы одно слово скажет, будет больше пострадавшим.
Сосед замолчал, только сердитое сопение указывало на то, что он не спит.
– Слышь, сосед, - позвал я его.
– Чего надо?
– не сразу, но все же ответил он.
– Спи ты, мудрец, заплатим мы тебе, успокойся. Как тебя хотя бы зовут?
– Зовут-то? Василий меня зовут, - рассеянно ответил он.
– А вправду заплатите?
–
И мы заснули. И не знали мы, не гадали, что на нашу тихую улочку входила в это время беда. Загулявшаяся парочка приближалась к нашему дому. И не надо бы им было сюда ходить. Но не зря в народе говорят: пришла беда отворяй ворота. Одна беда другую притягивает. Парочка была совсем молоденькая. Лет шестнадцати-семнадцати. Парнишка накинул на плечи девушке свой пиджак. Они устали, нацеловались до опухших губ и до звенящей дури в голове, шли слегка пьяные от тепла, любви и поцелуев. Напротив дома, в котором мы спали, они остановились. Пиджак соскользнул с плеч девушки. Парнишка поднял пиджак, накинул ей на плечи, хотел поцеловать, но девушка слегка отстранилась и загляделась на белое цветение абрикоса во дворе, по соседству с нами.
– Смотри, какие замечательные цветики!
– Сейчас достану!
– воскликнул парнишка и, не долго думая, махнул через забор.
Девушка хотела остановить его, но было уже поздно, а кричать она не решилась, только махала рукой на парнишку, призывая его вернуться обратно. Но тот тоже только отмахнулся от её призыва.
Он стоял во дворе чужого дома, всматриваясь в высокое дерево. Абрикос был старый, могучий. Парнишка раздумывал, как на него забраться, чтобы сломать веточку для своей девушки. И тут он увидел слегка приоткрытую дверь времянки.
Он решил открыть дверь пошире, залезть на нее, оттуда на крышку времянки, а там и ветки уже под рукой. Вдруг за спиной у него скрипнула дверь, и чей-то голос хрипло приказал:
– А ну, руки вверх, стрелять буду!
Это хозяин дома выглянул во двор, разбуженный чуткой женой, услышавшей за окном шорох. Глянул хозяин: кто-то во времянку лезет, а там у него стоял мотоцикл. Прошлый год у него уже крали из времянки мопед, а чуть позже велосипед. Вот он и подумал, что это все тот же вор у него шурует.
Схватил хозяин со стенки ружье, бросился к шкафу, в темноте загнал в стволы два патрона и выскочил в белье на крыльцо.
Когда он гаркнул, велев предполагаемому вору поднять руки, то неизвестно, кто из них был больше напуган, парнишка, который увидел ружье и никак не предполагал, что его озорство может обернуться смертельным риском, или герой поневоле, оказавшийся ночью один на один с обнаглевшим грабителем.
Закончилось все это трагически. Парнишка метнулся к забору, а хозяин дома, которому показалось, что тот бросается на него, нажал на курки. Грохнул выстрел, заряд картечи попал парнишке в бедро, перебив артерию. Он упал и закричал от испуга и боли, за забором заголосила девушка. Хозяин бросился в дом, вызывать "скорую помощь", а в улочку уже въезжала машина ПМГ, с врубленной мигалкой. Мы, выскочив на выстрелы, кинулись обратно в дом, моля Бога о том, чтобы нас не заметили.
Через пять минут, не более, ночная улочка казалась разворошенным муравейником. Приехала бригада "скорой" и увезла парнишку в больницу, на улицу высыпали соседи и соседки, нагрянули ещё машины с милицией. Мы затаились, понимая, что нас ждут крупные неприятности. Но все же надеялись, что пронесет.
Не пронесло. Вскоре, как мы и ожидали и чего боялись, милиция предложила всем разойтись по дворам и отправилась опрашивать всех соседей, как потенциальных свидетелей. Постучали они и в дом, который мы снимали. Им сказали, что там никого нет, что приходили уже днем из милиции, стучали. Стали стучать в дом, где мы сидели, постучали, хотели уже ходить, так бы, может, все и кончилось, но вывернулся откуда-то пацаненок, который заявил:
– Дяденьки милиция, там кто-то есть в доме, я как выскочил на крыльцо, когда стрельнули, глядь, а там в дом дядьки уходят с автоматами.
– Да замолчи ты, чертенок!
– озлился на него отец, отвесив мальцу подзатыльник.
– Откуда у нашего соседа автомат? Да и живут они с женой вдвоем, никаких там мужиков быть не может.
– А где же хозяева?
– усомнился один из милиционеров.
– Да кто ж их знает, - развел руками мужик.
– Может, в гостях где.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не подъехали ещё две милицейские машины. Они остановились возле дома, которой мы снимали. Из машин высыпали вооруженные автоматами милиционеры в бронежилетах и несколько человек в офицерской форме.
Среди них выделялась женщина. Я с ужасом узнал капитана Павлову. Значит, вышли на наш след. Мы слышали, как подъехавшие быстро выяснили, что здесь произошло. Павлова спросила, не этот ли дом снимали москвичи, которые скупали шкурки? Ей ответили утвердительно. Ей также доложили, что нечто странное происходит в доме по соседству: там вроде бы видели людей с автоматами. На крыше подъехавшего микроавтобуса включили мощный прожектор, обшарили лучом двор, который мы снимали. Затем несколько милиционеров перемахнули через забор, а остальные засели за машинами и воротами соседних домов, ощетинясь оружием. Милиционеры быстро обшарили дом, сарай и времянку, нашли оставленные нами обрезы и пистолеты, чем вызвали большое оживление. В это время к дому нашего пленника подъехал рыжий "жигуленок". Из машины вышли две тетки и мужичок, который был изрядно навеселе и резко поскучнел при виде такого изобилия милиции.
– Это же Натуся, женка моя!
– обрадованно едва не полез в окно Василий.
Димка сдавил ему сзади шею и отвел на кровать.
– Сиди и не рыпайся!
– пригрозил он ему.
– Зашумишь - нас всех тут перестреляют.
А разговор на улице шел горячий. Натуся махала могучими руками, отпихивая щупленьких ментов, которые старались оттащить её от ворот дома.
– Ты чо меня хватаешь?!
– орала она на молоденького милиционера, не знающего куда деться от стыда.
– Ты чо меня хватаешь?! Я те чо, девка дворовая?! Справились, понимаешь, со слабой женщиной!
Тут она повела могучими плечами, и оба милиционера отскочили от нее, как горох от стенки.
– У меня там муж, промежду прочим, дома оставленный для сохранения! И дом мой! Почему не пускаете?! Васька-а-а! А ну, открывай, бисова детина! Ты чего не выходишь?!
И она так ахнула кулаком по воротам, что даже забор заметно покосился. Мы встревожено переглянулись. Чего-чего, а этого мы никак не ожидали.
– Железная баба!
– покачал головой Манхэттен.
– Эта слона на скаку остановит. Что делать будем?