Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)
Шрифт:
Соблюдающий режим кум вывалился на улицу в буквальном смысле слова. Он вышел на крыльцо и тут же с него грохнулся. Вася бросился в незапертую калитку, помогать куму подняться.
– Ты чего же, гад, долбил в ворота на всю улицу, когда они даже закрыты не были?
– сердито выговаривал ему Димка, помогая поставить на ноги совсем вроде того не желающего кума.
– Ну как же зайти, не постукав?
– непонимающе посмотрел на него Василий.
Димка только рукой махнул.
Мы заволокли кума в дом.
– Ну и как он вывезет нас из города?
– спросил я у Васи.
– Как это так - как?
– удивился тот.
– Обнакновенно, на машине он нас вывезет.
– Да его в таком виде с машины снимут, и салон весь перероют.
– Не, у него не перероют. И к нему не подойдут. Я сказал вывезет, значит - вывезет.
– Он даже лыка не вяжет.
– К утру прочухается, - уверил Вася.
– Ты что, сдурел?!
– вырвалось у меня.
– Утром выезжать из города?! Да к утру перекроют все ходы и выходы.
– Ну, все ходы и выходы никогда не перекроют, - без тени сомнения ответил Вася.
– А утром самое будет надежное. Посмотрите. И чего боитесь? Зачем тогда брались за такие дела, что бегать приходится? Я же с вами поеду, я не боюсь. А я себе что - враг, что ли?
Он задумался и ответил сам себе:
– Нет, я себе не враг. Значит, уедем из города. Лимон на дороге не валяется. А тем боле, целых девять. Спать давайте.
– А кто разбудит?
– спросил Дима.
– Петька разбудит, - беспечно отозвался безответственный Вася.
– Какой такой Петька?!
– уже не выдержал Манхэттен.
– Как какой?
– зевнул Василий.
– Кум мой. Его Петькой кличут.
– Как же он проснется, когда он в таком виде?
– А чего? Вид как вид. У него завсегда такой. А встанет он точно. Это будьте спокойны.
Петя встал вовремя и сам. И даже меня разбудил. Когда я проснулся от того, что кто-то ощупывал мое лицо, то увидел над собой совершенно заплывшую харю, жутко измятую, с глазками-щелочками. Петя хватал грязной лапой мое лицо, при этом спрашивал:
– Хтой-то? Хтой-то? Это я чтой-то, али нет? У меня чо, рожа что ли отвалилась? Чой-то она не на месте?
В этот момент он попал своим грязным пальцем прямо мне в рот. Я отпихнул его руку и вскочил:
– Эй! Мужик! Это не твоя рожа, а моя, - отвел я в сторону его протянувшиеся ко мне руки.
– А хтой-то?
– спросил он.
– Пойдем, Петя, - вспомнив, как его зовут, повел я его к рукомойнику на кухне.
– А мы куда идем? К машине?
– Почти, - ответил я, засовывая его под струю воды.
– Ой, блин! А чего это ты мне на голову надудонил?!
– рассердился Петя.
– Это водичка, Петя, - успокоил я его.
– Которую пьют.
– Водичку?
– не поверил он мне.
– Ну иногда, - не стал я спорить с ним.
Глаза у Пети с трудом открылись. Сперва при помощи пальцев, почти раздирающих слипшиеся веки. Потом ничего. Проморгался.
– А ты чего тут?
– спросил он меня.
– Похмелку принес?
– Нет, - чистосердечно признался я.
– А чего ты тогда тут?
– вполне резонно спросил он опять.
На такой вопрос трудно было ответить. Пришлось звать на помощь Василия.
– О! Васька! Здорово, член собачий!
– завопил Петя.
– Похмелку принес?
Похоже было, что это его любимый вопрос.
– Нет, не принес, - ответил Вася почти моими словами, я даже подумал, не подслушал ли он ответ.
– А чего ты тогда тут?
– так же разочаровался в нем, как и во мне, кум.
Видимо, все, кто приходил в этот дом без похмелки, были, по меркам Пети, людьми совершенно никчемными.
– Как же я за руль сяду?
– бормотал озабоченно Петя, бродя привидением по углам, совершенно не обращая внимания на то, что его дом полон чужих людей.
– Да ты ещё ничего, мужик. Бывало и хуже, протрезвеешь малость, сядешь за баранку, - попробовал его успокоить Димка.
– Кто же за баранку трезвым садится?
– вылупился на него Петя.
– Я тридцать лет шоферю, ни разу трезвым за руль не сел, и ни одной аварии, ни одного нарушения. А вот как не опохмелился однажды, так телеграфный столб как есть подчистую снес.
Он все так же целенаправленно что-то отыскивал, бормоча при этом про себя:
– Вот сволочь, все как есть выпил, сколь разов говорил гаду, что бы оставлял похмелку, так нет ведь. О! Нашел!
Он вышел на середину комнаты, подслеповато щурясь и пытаясь рассмотреть что-то плещущееся на дне пыльной бутылки, которую он извлек из старого валенка.
– Слышь, кум, - позвал он.
– Подь-ка сюды. Понюхай-ка вот. Чего-то у меня с нюхалкой. Это чего там плескается?
Он с надеждой смотрел, как Вася с опаской берет в руки бутылку и осторожно нюхает, или делает вид, что нюхает, подозрительную жидкость в бутылке.
– Вроде как спиртным пахнет, - неуверенно пробормотал Вася, зажимая пальцами нос и брезгливо протягивая бутылку куму.
Петя взял посудину, посмотрел её на просвет, что было делом совершенно безнадежным, вздохнул, мелко перекрестился и опрокинул горлышко бутылки в распахнутую пасть.
Кум Вася как-то съежился при этом, сморщился и отвернулся. В Петином горле что-то зашипело, мне показалось, что я даже усидел синий дымок, вырвавшийся оттуда. Но Петя блаженно вздохнул, засунул палец в горлышко бутылки вытащил и облизал его, чвакнув с удовольствием.