Купите девочку
Шрифт:
– Паша, что ты задумал? – спросила Вика.
– Пусть с этим существом разбираются знатоки матери и ребенка. Если она не просыпается целую ночь, значит, может вообще не проснуться. С ней что-то сделали, это не простой ребенок, это еще тот ребенок! И надо от нее избавиться, пока жива, а то потом на скамью подсудимых с тобой рядышком усядемся, как вампиры и детоубийцы. – Пафнутьев набрал номер дежурного милиции. – Алло! Шаланда на месте?
– Скоро будет.
– Были звонки по поводу пропавшей девочки?
– Не было. Были звонки по поводу пропавшего мальчика.
– Что за мальчик?
– А бог его знает... Двенадцать лет, ученик, светлые волосы, джинсовые штаны, плащевая куртка...
– Все понял, – перебил Пафнутьев. – Придет Шаланда – передайте привет. Скажите, что я всегда о нем помню. Именно эти слова – я постоянно помню о нем.
– Передам! – рассмеялся дежурный. – Ему, наверное, будет приятно.
– Поехали, – и Пафнутьев рванулся в прихожую. Вику с девочкой он пропустил вперед и, пока она спускалась по лестнице, запер дверь на несколько замков – это стало нормой, стальные двери надо было запирать на засовы, чтобы никакой взрыв не выворотил их вместе с рамой. – К Овсову! – бросил он водителю, падая на сиденье рядом с ним.
– И до этого дошло, – рассудительно заметил водитель.
– Дошло, – кивнул Пафнутьев.
– Набираем обороты?
– Набираем, Володя, набираем.
– А то я смотрю, вы уже с пушкой не расстаетесь... Скоро стрельба?
– Предупрежу тебя заранее.
– Есть один человек... Гранатомет предлагает...
– Надежный человек?
– Вполне.
– Бери не раздумывая.
– Я не шучу, – водитель искоса взглянул на Пафнутьева.
– Мне тоже, Володя, не до шуток.
– Быстрей, пожалуйста, – сказала Вика, дождавшись паузы в разговоре. – Ребенок, мне кажется, стал синеть...
– Поздно прибавлять скорость, – сказал водитель.
– Почему? – вскинулась Вика.
– Уже приехали.
Овсов ждал их, лежа на кушетке. Лицо его было заспанным, седые волосы всклокочены, халат распахнут. Пафнутьев не видел его несколько месяцев и теперь всматривался в лицо хирурга, пытаясь найти следы прошедшего времени.
– Сдаю, Паша, сдаю, – сказал Овсов, взглянув на Пафнутьева. – Особенно по утрам.
– Хороша была ночка?
– Слава богу, что кончилась, – вздохнул Овсов. – Что у вас?
– Ребенок, – Вика положила сверток на стол и развернула. Девочка продолжала спать, но губы у нее действительно приобрели фиолетовый оттенок.
– Как идет время, – протянул Овсов, потирая лицо руками, – как идет время, Паша! Вот ты уже с дочкой...
– Вчера купил, – быстро вставил Пафнутьев, не дожидаясь следующих вопросов. – Возле универмага. Три бутылки водки просил мужик.
– И ты отдал три бутылки водки? – ужаснулся Овсов.
– Конечно, нет, – успокоил его Пафнутьев. – Пообещал, но не отдал. Злоупотребил служебным положением. Мужика сдал в милицию, а дите забрал себе.
– Тогда ладно... А то ведь цена-то завышенная... Мне такого же младенца отдавали всего за две бутылки водки, и то я отказался. Дороговато.
– Давно это было?
– С полгода назад. Видишь ли, Паша, такие предложения не редкость, время от времени они поступают.
– От кого?
– От разных людей, так или иначе связанных с роддомом. Человек у меня есть свой в роддоме, так что если желаешь, только скажи. Мальчика подберем, девочку... Можно рыженьких, темненьких, белесых... Даже вес можешь заказать... Желаю, дескать, приобрести рыженького мальчонку не менее пяти килограммов весом.
– И раздобудут?
– На дом доставят! – заверил Овсов. – А с этой хиленькой что случилось?
– Она за всю ночь ни разу не проснулась, – сказала Вика. – И вечером спала. И сейчас не просыпается. С ней что-то случилось, Степа!
Овсов подошел к девочке, попробовал пальцами живот, приподнял веко, разжал сжатый кулачок, всмотрелся в ладонь...
– А это видели? – спросил он, показывая ладошку Вике. – Младенец номер тринадцать.
И в самом деле, на ладошке явственно просматривалась цифра, наведенная каким-то едким фломастером, таким обычно помечают посылки, отправляя их за три моря.
– Я боялась разбудить... – оправдываясь, произнесла Вика и виновато посмотрела на Пафнутьева.
– Меченый ребеночек, – пробормотал Овсов и решительно направился к выходу. Выглянув в коридор, он крикнул чуть ли не на все этажи больницы: – Вера! Давай сюда!
Когда через минуту вошла сестра, Овсов не дал ей произнести ни слова.
– Срочно! В реанимацию! Анализы! Похоже, в дите вогнали какую-то заразу...
– Опять? – спросила Вера, молоденькая сестричка с круглыми глазами и вскинутыми бровями.
– Вера, ты не на митинге! Мы не выбираем президента, мы спасаем людей! От тебя не требуется слишком много слов! От тебя вообще никаких слов не требуется! – Овсов был явно сбит с толку и раздражен единственным словечком, которое обронила сестричка. Лицо ее покрылось красными пятнами, она, видимо, и сама не могла понять, в чем допустила промашку. Взяв ребенка, она быстро вышла в дверь, успев напоследок, уже из коридора, бросить на Овсова взгляд, полный слез и обиды.
– Опять? – вкрадчиво спросил Пафнутьев, хорошо расслышавший единственное слово, которое успела произнести девушка. – Значит, это правда? Значит, попадают к тебе такие вот спящие царевны, которые никак не могут проснуться? А, Овес?
– Я же тебе все сказал, Паша, – вздохнул хирург и опустился на кушетку. – Я все тебе сказал, – повторил он. – Случается, Паша... Скажи, ты в самом деле купил девочку?
– Мне действительно предлагали ее за три бутылки водки.
– Надо же, – Овсов протянул руку к тумбочке стола и вынул оттуда початую бутылку. – Ты, Паша, пил когда-нибудь финскую водку? Должен тебе сказать, – продолжал Овсов, не дождавшись от Пафнутьева ни согласия выпить, ни возражения, – должен тебе сказать, Паша, – Овсов неторопливо достал стаканы, – это очень неплохой напиток. Наши северные соседи, похоже, разбираются...