Купленная. Доминация
Шрифт:
Ни во что я не собиралась верить. Да и не в том я состоянии, чтобы запомнить хотя бы большую часть из сказанного Кириллом. Про критический анализ услышанного даже не заикаюсь. Мне бы сейчас самой как-то выжить и где-то найти в себе силы, чтобы дотянуть до последней точки отсчета, а потом еще и уйти. Не хочу я больше ничего слушать и не хотела изначально. Но разве моего мозгоеба это волновало?
— И что ты от меня хочешь? Чтобы я призналась, будто тебе поверила и готова пересмотреть свое мнение касательно твоего отца и тебя? Чего конкретно ты добиваешься? Какого-то почти благодатного от меня просветления с безумным воплем "Я была не права. Возьми меня, Кирюшенька, я вся твоя."?
Его
— Я просто хочу, чтобы до тебя наконец-то дошло, какую ты совершила ошибку, выбрав не ту дорожку и не того "клиента". Если тебе ТАК нужны эти гребаные деньги, в чем проблема, дорогая? Я бы тебе их не дал что ли? А теперь тебе придется отрабатывать каждую копейку на износ. И только не надо тут мне доказывать, что у вас с отцом особые отношения, что вы уже почти друг друга любите и собираетесь в ближайшем времени их узаконить жирным штампом в паспорте.
— Ничего такого я говорить не собиралась и не собираюсь. А ты мне так и не ответил. Что ты от меня хочешь и ждешь? Прости, но я не горю особым желанием торчать тут не известно сколько времени, не известно что выслушивая и не имея никакого понятия, чего именно от меня добиваются всем этим дерьмом.
— Серьезно? Прямо-таки и не понимаешь? Совершенно ничего-ничего? — не то, чтобы он как-то резко изменился в своем поведении. Скорее, решил сменить тактику пси-воздействия и тон голоса с нравоучительно жесткого до ласково издевающегося. Хотя, не знаю, чем меня опять настолько глубоко проняло, едва не до полной остановки сердца и позорного падения на пол из-за резко ослабевших ног (будто в нижнюю часть моего тела вкачали литров пять очень ядреного ледокаина). То ли его многообещающим баритоном, от которого стыла в жилах кровь, а кожу стягивало колкой россыпью крупных мурашек, то ли весьма пугающим действием, когда он вдруг сделал последний разделяющих наш полушаг, окольцевав меня окончательно смертельной ловушкой своей физической близости. Могу даже поклясться чем угодно и на чем угодно, все это время он насиловал меня ею отнюдь не на ментальном уровне, а сейчас так и вовсе загнал в тупик и едва не добил до смерти. Хотя, вроде, и не сделал ничего такого… Только вцепился второй рукой в край столешницы рядом с моей ладонью, тем самым зажав меня практически со всех сторон, но при этом все еще не касаясь моего тела своим.
Но и это далеко еще факт… Как он мог не касаться, когда меня ТАК трясло от его сумасшедшей близости? Когда буквально душило острой асфиксией под прессующей до треска в костях физической мощью его далеко не хиленького и явно прокачанного тела. Как и исходящим от него ароматом вполне живого, реального, а не привидевшегося образа — его обособленным потом, чуть уловимым запахом почти выветрившейся туалетной воды и… наверное, им самим. Его кожей, его волосами… его дыханием… Казалось, они усилились в разы, стоило ему сократить последние между нами сантиметры и окутать меня всем своим безумием окончательно и бесповоротно — без единого шанса на спасение.
— Может еще скажешь, что ничего сейчас ко мне не чувствуешь и никогда-никогда не чувствовала до этого?
Как он мог не касаться, когда
— Ну прости… что ввела тебя когда-то своим поцелуем в ложное о себе представление… И то, что ты так и не смог об этом забыть. — боже… Скольких сил мне стоило, чтобы все это произнести и не хлопнуться в обморок. Меня же трясло уже в открытую, как и срывало голос с дыханием. Про сердце вообще молчу. Казалось, я ощущала его обезумевшие толчки везде, даже в кончиках пальцев. Не удивлюсь, если Кир их тоже слышал и… да, видел… На моем дрожащем горле, в моих порывистых вдохах-выдохах.
И каково это? Говорить одно, а чувствовать совершенно другое? Он же просто сейчас надо мной издевался, сканируя взглядом и нейросетью своих ментальных щупалец, впившихся в меня мертвой хваткой вместе с его взглядом и… его собственной плещущейся в глазах Тьмой. Бешеной, обезумевшей, обособлено исключительной и дико изголодавшейся.
— Весьма похвально, даже зачетно… — опять этот его хищный оскал, из-за которого сердце в миг покрывается ледяной коркой льда, а низ живота обжигает нежданным приступом остервенелой похоти. Он же почти меня там касается. Я же это именно чувствую, всего в полусантиметре от его оттопыренного и явно очень твердого на ощупь гульфика черных джинсов. Хотела бы я понять, что именно его сейчас сдерживает, и он не прижимается к моему лобку своим эрегированным членом. Но сделай он это прямо сию секунду… Точно съеду с катушек.
— Требуешь от меня прямых ответов, а при этом так некрасиво уходишь от своих. Строишь тут из себя всю такую непорочную Деву Марию, а сама сжимаешь бедра и обильно на меня спускаешь. Сильно зудит, милая? Мало вчера мой папенька вложился? Возраст и здоровье, увы, уже дают о себе знать? — и, естественно, произносит все это чуть ли не прямо мне в губы, скользя по моему лицу бесстыдно ласкающим взглядом, будто по обнаженному телу. Будто мои связанные с ним тайные мысли с запросто угадываемыми порочными желаниями выставлены на показ во всей своей срамной красе, самой эротичной для моего преследователя картинкой.
Да и некуда мне, если так подумать, деваться или отклоняться от него еще больше. Я уже достигла предела. У этой ловушки нет ни выхода, ни входа. И… похоже, мы в ней застряли оба.
— Уж что-что, а возраст ему в этом явно не помеха… — жаль только говорить не могу без надрывной дрожи в голосе, без дичайшего желания разреветься и взмолиться… И как это невыносимо, произносить, наступив себе на горло, одно, а чувствовать (вернее даже умирать) совершенно другое. — И я тебе уже говорила… Тебе до его богатого опыта и сексуальных навыков, ох как еще далеко. Да и нет у меня никакого желания вас сравнивать, прекрасно зная наперед, кто в этой "гонке" выиграет. Поэтому, не обольщайся. Если у меня сейчас там и зудит, то только от его стараний.
Зря я, конечно, рискнула штырнуть прячущегося в его Тьме далеко не ручного зверька. Увидеть впритык, как дрогнула и налилась черной кровью его зеленая бездна… Господи, да она еще бездонней, чем у его отца…
— Думаешь, меня еб*т насколько кто из нас хорош в постели? Или мне шестнадцать годиков, и я понятия не имею, с какой целью используются все эти жалкие подколки от возомнивших себя очень опытными в постели шлюшек? Ты очень сильно удивишься, если я скажу, что мне на это глубоко насрать. Но еще больше потечешь, когда узнаешь, что я банально хочу тебя выеб*ть. Хотя, нет… далеко не банально…