Купленная. Доминация
Шрифт:
Когда она начала закрывать своей грациозной ножкой дверцу холодильника, загрузившись под самый подбородок не очень удобной тарой с продуктами… я уже знал, что собираюсь с ней сделать, ну и, по ходу, что сказать.
— Ну, здравствуй, Аленька, неуловимая ты моя Стрекоза…
Вскрикнуть у нее как следует не получилось. Голос с перепугу пропал сразу. Отшатнуться от меня подальше с такой неудобной ношей тоже не вышло. Зато какими таращилась на меня глазенками, округлив свой очаровательный ротик с такими потемневшими после горячего душа пухлыми губками… Похоже, моя мужская потенция возвращалась
— К-Кир?.. Ч-что?.. — как банально. Ни тебе оригинальности, ни достойной защитной реакции. И это беспомощно блеет та, кто способен свести с ума одним лишь томным взглядом роковой сирены любого представителя семейства Стрельниковых по мужской линии (хотя, что-то мне подсказывает, что не только Стрельниковых)? Хотя танцем способна добиться и на много большего. Неземная богиня, оказавшаяся самой обыкновенной, напуганной до икоты маленькой девочкой?
Только почему мне все еще хочется до остервенелой одури схватить ее шикарное тело и…
— Дай угадаю. Ч-что я тут делаю? В квартире Стрельниковых, в которой частично когда-то вырос? — мой голос также до неузнаваемости охрип, понизился и выдал не совсем приятные для слуха нотки то ли надорванного рыпения, то ли клокочущих звуков из продырявленных в нескольких местах легких.
— П-прости… Я… я не думала, что ты тут будешь… Я сейчас уйду…
Сомневаюсь, что ей хватило этих нескольких секунд, чтобы хоть немного очухаться, как и привести в порядок мысли. Все ее дальнейшие действия или, точнее, метания, больше походили на рефлекторные порывы перепуганного на смерть тела (а сознания так и подавно). Было бы глупо ждать от нее чего-того более эффектного. Обычные действия обычной трясущейся за свою жизнь беспомощной девчонки. В самую пору пожалеть — успокоить и приголубить.
— Ну, что ты, милая… Право, не стоит. — я тоже, чисто интуитивно сделал за ней несколько шагов, как только она потянулась к широкой столешнице рабочей кухонной зоны, чтобы по-быстрому разгрузиться от мешающего груза. Разве что мои действия были продиктованы подсознательным инстинктом охотника, не отступающего от загнанной им в угол жертвы ни на один лишний сантиметр. А то, не дай бог, чуть замешкаешься…
— Честно… я не думала и… и…
— И копалась в нашем холодильнике только с щедрого позволения моего отца? Как и принимала до этого душ в нашей ванной? — конечно, я стебался. Нагло, без зазрения совести, с несвойственной мне жестокостью озлобленного на весь мир циника. Правда злость моя, как ни странно, выглядела очень сдержанной, практически просчитанной и контролируемой в каждом тщательно взвешенном слове.
— Мне… мне разрешили это сделать… — почти отчаянный, но все же оправдывающий себя выпад. Даже шарахнуло по голове ее дрожащим голосочком, как и распахнутыми во всю ширь глазками бездонного бирюзово-серого цвета.
Бл*дь… Она хоть соображает, как на меня действует? И то, что я сдерживаю себя с несвойственной мне одержимостью, чтобы не дай бог не задеть хотя бы ворса ее сексуального халатика, лишь подтверждало, насколько я боялся собственной на нее реакции и
Слава богу, она тоже это либо как-то чувствует, либо прекрасно понимает и видит, что со мной сейчас происходит. По какой острейшей грани я сейчас хожу своими босыми ногами. Интуитивно пятится от меня, то и дело посматривая косым взглядом в сторону, в поисках ближайших путей к спасительному побегу. Но, видимо, все-таки хоть немного, да соображает. Кому, как не мне знать всю окружающую нас планировку и каким образом преградить ей выход из кухни, чтобы она и дернуться не успела, а не только попыталась куда-нибудь отскочить или прорваться.
Нет, милая. Я никуда тебя теперь не отпущу. Даже не мечтай. И не в твоих интересах делать резких и уж тем более необдуманных движений. Я не в том сейчас настроении, чтобы идти на попятную и сыпаться щедрыми поблажками. Радуйся хотя бы тому факту, что я намеренно себя сдерживаю, не трогая тебя физически.
Хотя, если честно, я уже не отличаю, где физическое, а где ментальное. Кажется, меня прикладывает близостью Стрекозы похлеще, чем десятитонной стеной разрушительного цунами. Возможно, от кипящего в моей крови безумия, толкающего на неизбежный срыв, сдерживает исходящий от нее аромат отцовского шампуня и геля для душа. Такой вроде и незначительный, ничтожно маленький, но зато какой отрезвляющий пунктик.
— Конечно, солнышко. И я нисколько тебя за это не ругаю. Если не считать того вызова, что ты мне бросила в клубе "Дубая", жарко меня там же поцеловала, а потом едва не на следующий день легла в постель к моему отцу.
— Я… я… в клубе то была… шутка.
— Да неужели?
Ну вот как этой бесхитростной красавице не поверить? Тем более, она не в том сейчас состоянии, чтобы притворяться, а я не в том, чтобы жалеть. Хотя, если потребуется погладить по головке, прижать к своей груди и убаюкать…
Правда мой ответный и явно жесткий оскал на ее отчаянный восклик к последнему определенно не располагал.
— Тогда почему я воспринял все всерьез? И поцелуй, кстати, тоже. Или ты меня тоже целовала понарошку?
— Кирилл, пожалуйста… Дай мне просто уйти. Ты же знаешь, что отец тебя за такое по головке не погладит.
Зря она о нем напомнила, особенно сейчас, когда его присутствие и оставленные его руками на окружающих предметах следы, можно сказать, еще не остыли и на Стрекозе, кстати, тоже. Может от того я и не решался к ней дотрагиваться, поскольку тогда… храни нас небеса обоих. Я же захочу стереть с нее каждый его отпечаток с прикосновением и не только снаружи.
— Конечно, милая. Я тебя отпущу. Куда уж без этого. Только для начала… ответь мне на мой вполне резонный вопрос.
Естественно, мне было мало просто перегородить ей выход из кухни, я даже уперся ладонью в край столешницы, чтобы оцепить ее окончательно своим физическим полукольцом. И при этом не забывать сверлить ее глаза весьма красноречивым взглядом, говорящим за меня куда больше, чем мой язык.
— Ты хотя бы, бл*дь, понимаешь, с кем вообще связалась? Ты хорошо знаешь моего папеньку, кто он такой в реале и что с тобой может случиться, если попытаешься пойти против любого из его пунктиков?