Куплю тебя за миллион
Шрифт:
Мари кивает.
— Не читай эту помойку. Лучше у меня прямо спроси, что я об этом думаю.
— И что же ты думаешь?!
Болтовня её отвлекает. Чувствую, как напряжение мышц спадает, и можно чуть глубже, резче войти. Я уже там, до самой последней фаланги. Жарким кипятком её внутреннего тепла ошпаривает до самых гостей. Боюсь, если член пристрою, сгорю сразу же…
— Я предпочитаю не думать, а делать. К сексу у меня особое отношение. Не просто перепих от нечего делать или от желания сбросить напряжение. Секс — это такое же искусство, танец или игра, как
На последних словах голос уже срывается в хриплый шепот. Бёдра сами непроизвольно начинают двигаться.
— Глеб…
Частота сокращений становится запредельной.
— Не стесняйся. Игрушки лишь инструмент, тебе понравится и с ними, и без них… Со мной тебе нечего стесняться или бояться. Просто расслабься… Хочешь же?
— Хочу тебя! — хныкает и словно решив больше не ломаться, окончательно расслабляется, разом опустив напряжение.
Не желая терять ни секунды, аккуратно растягиваю её тугую попку ещё одним пальцем и активнее двигаю во влажной, переполненной киске. Вхожу в общий ритм и теперь уже двигаю пальцами обеих рук, как автомат, чёткими и ритмичными очередями. Марианна ёрзает, но теперь уже от желания большего.
И если бы не грёбаная охрана, я бы не удержался от того, чтобы её попку прямо сейчас опробовать…
Вместо этого лишь остаётся терпеть и доводить девочку до финала. Раскрасневшаяся, вспотевшая, растрёпанная, сама насаживается бёдрами, раскачивается взад и вперёд, кончая долго и остро.
Ей хорошо, тело Марианны обмякает. Только её пальцы намертво в мои бёдра впились. Она пытается удержать себя, но после от удовольствия совсем растекается на моих руках сладкой патокой.
— Глеб, — почти мяукает, заласканная до невозможности.
Грудная клетка вот-вот лопнет, штаны трещат по швам. От переполненных яиц звон стоит в ушах, как от боя церковных колоколов.
— Глеб… — уже осмысленнее.
С огромным трудом вынуждаю себя поправить на девчонке одежду. Хотя видок у неё такой — поправляй или не поправляй, видно, что удовольствием под завязку накачанная.
— Я тоже хочу сделать тебе приятно! — обещает прерывистым шёпотом Марианна.
Прежде чем я успеваю отреагировать, она встаёт на ноги. Вскочить пытается, но быстро кренится в сторону. Успеваю подхватить её и уронить на себя. Кудряшки Марианны мгновенно свешиваются мне на лицо, щекоча кожу, забиваясь в глаза. Её волосы заставляют меня зажмуриться и Мари этим пользуется, целуя меня.
Сладкую я поймал в падении и сейчас она на мне распластана тесно-тесно, в затылок впивается острый камешек. Но это такие мелочи, совсем ничего не значат. Гораздо острее меня меня пронизывает жаром стройного, юного тела красавицы. Мари перебрасывает копну через плечо, снова целует меня.
— Можешь открыть глаза, — щекочет губы бойким язычком и улыбается, словно пьяненькая.
— Осторожнее, Проблема. Ты же на ровном месте можешь себе ноги переломать.
— Мне так хорошо, что голова немного закружилась, но ты меня вовремя спас… — прижимается теснее низом своего живота
— За нами охрана следит. Не хочу радовать их просмотром порнушки в режиме реального времени.
— М-м-м-м… Ты такой ужасный, грязный пошляк. Фу! — и впивается в мой рот взрослым, дерзким поцелуем. — Неужели ты совсем-совсем ничего не можешь придумать.
— Баш на баш, что ли, Проблема?!
— Дело не товарно-денежных отношениях, к которым ты, видимо, привык. Просто ночь была волшебной, а утро — замечательное. И даже если бы ты меня до таких оргазмов сейчас не довёл, я бы всё равно захотела сделать тебе приятно… От всего сердца, потому что я…
— Пойдём в машину! — решаю вопрос. — Там ты сможешь меня отблагодарить.
— Приласкать! — возражает Марианна.
— Да похер как назовёшь. Главное, сделай…
Голос словно не мой, чужой совершенно. Хриплю, вонзаясь алчным взглядом в её пухлые губки. Да-да, я прямо туда хочу. Но посмотрю, на что решится Мари, предлагая ей:
— Полная свобода действий. Как решишь, так и будет.
У самого сердце перестаёт биться, а член становится колом. Хотя там уже и так всё каменное, сейчас же гранитным стало. Даже любопытно, как Мари с этой железобетонной арматурой управится!
— Ох… Ничего себе! — выдыхает тихо, спрашивает дрогнувшим голосом. — Ты мне доверяешь?! Тогда… пойдём скорее!
Марианна
Получить от Бекетова разрешение на полную свободу действий — это событие века! От возможности кровь начинает шуметь, а в голове словно пузырьки от шампанского лопаются.
Бекетову явно не терпится получить свой десерт, однако при этом он тормозит возле машины и смотрит прямо в глаза.
— Ну, что дальше?!
— То есть… Я совсем-совсем всё сама решаю? — переспрашиваю. — Даже не верится!
— Не только решаешь, но и делаешь.
Грудная клетка мужчины поднимается и опускается от глубокого, размеренного дыхания. Его голубые глаза мерцают, как кусочки льда на солнце. Я же теряюсь на миг от вседозволенности и полной свободы действий. Если бы Бекетов был конфетой, я бы его целиком съела.
Однако эту конфета из числа очень твёрдых, не поддающихся с одного раза и даже со второго. Может быть, Бекетов — это особый сорт шоколада, который не тает и не плавится, как ни пытайся его расплавить.
— Где охрана твоего отца? Они за нами наблюдают и видят всё?
Бекетов хмуро кивает через левое плечо.
— Они все кучкуются вон там.
— Но они нас не окружили, да?
— Девочка, за нами лишь приглядывают, но не держат в плену!
— Хорошо… Тогда.
Судорожно пытаюсь придумать что-то. Раскрыв заднюю дверь автомобиля. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы скрыть нас от посторонних глаз.
— Иди ко мне, Бекетов.
Он движется ко мне плавным, вальяжным движением, опирается спиной на машину. Держится невозмутимо и даже кончиком пальца не шевельнёт, чтобы подбодрить меня или подсказать, как правильно. Придётся делать всё самой.