Кураж. В родном городе. Рецепт убийства
Шрифт:
— Я тоже ничего не знаю… А что дедушка говорил обо мне?
— Мне показалось, что он несколько разочаровался в вас, — выбирая слова, осторожно ответил я.
Карла слабо улыбнулась.
— Иногда мне бывает жаль его… Он очень хотел, чтобы я закончила образование и приобрела профессию. Сам он человек образованный.
— Почему вы ушли от него?
— Он прогнал меня, застав с одним парнем. Пожалуй, я даже была рада уйти. Он не понимал меня. Он постоянно носится с мыслями о помощи народу, но вот мне помочь не мог. Подумайте только, он требовал, чтобы я окончила
— Где ваши родители?
— Отца я не помню, а мама умерла, когда мне было одиннадцать лет Я жила у дедушки. Он очень любил меня.
— Я вижу, что у меня стало еще больше оснований отрицательно относиться к Солту.
Карла вновь насторожилась.
— Но вы же сказали, что дедушка ничего не рассказывал обо мне?
— Да, не рассказывал. Он лишь упомянул о своей былой надежде, что Солт женится на вас, и о том, что ошибся.
— Да еще как! Подумать только, влюбиться в красивые глаза бандита, сутенера и гангстера вроде Джо Солта! Одно лишь воспоминание об этом заставляет меня смеяться.
— Что-то я не слышу никакого смеха. Солт работает сейчас на Керха?
— Работал раньше, но теперь даже Керх не доверяет ему. Я слышала, что сейчас он торгует марихуаной. Это как раз то самое подлое занятие, которое вполне под стать ему.
— Говорят, в свое время он еще занимался и кражами в магазинах?
— Да, и попал за это в колонию для несовершеннолетних преступников, где и получил соответствующее «образование».
— Солт украл что-нибудь из магазина вашего деда?
— Не знаю. Но, по-моему, ему там нечего было красть, за исключением меня.
Внезапно она разрыдалась и, закрыв лицо руками, бросилась на кровать лицом вниз. Я подошел к ней. Все тело ее содрогалось от беззвучных рыданий. Мне стало жаль ее. Я наклонился и поцеловал ее в шею.
IX
Мы вместе спустились в зал, похожий на сарай. Карла оставила меня внизу, у лестницы, и ушла. Вдоль стены в ряд стояли игральные автоматы для монет разного достоинства. Несколько пар и двое-трое одиночек орудовали кнопками и рычагами, опуская монеты в щель и, конечно, ничего дельного не получая взамен. Вдоль автоматов прохаживался худой и бледный юноша-меняла, дергавшийся, как паралитик.
Я разменял у него десятку, и после того, как проиграл три доллара и выиграл две вишни и лимон, юнец начал на меня посматривать. Я спустил еще несколько четвертаков, на которые выиграл две крохотные плитки шоколада и опять-таки лимон.
— Разменять вам еще? — спросил юнец.
— С меня хватит. Дела идут неплохо?
— Жаловаться нельзя. Правда, с месяц назад появилась банда, которая начала доить наши автоматы, но мы скоро разделались с ней.
— Вызывали полицейских?
— А зачем вызывать? Вон видите того парня? — Большим пальцем он ткнул в направлении здоровенного курчавого детины, который сидел один за столиком около оркестра. — Это полицейский в штатском. Босс на всякий случай всегда держит его под рукой.
— А где сейчас ваш босс? Мне хотелось бы поговорить с ним.
— Я
— Об этом я скажу ему самому. Где его контора?
Юноша указал на дверь под лестницей.
— В конце коридора, справа.
Я нашел массивную дверь с табличкой «УПРАВЛЯЮЩИЙ Р. КЕРХ» и постучал. Сердце у меня тоже стучало.
— Войдите, — послышалось в ответ.
Я открыл дверь и оказался в квадратной комнате с низким потолком и мягким отраженным освещением. В ней стояли огромный письменный стол, несколько кресел, в углу — тяжелый сейф на вделанной в пол стальной плите и кожаная кушетка у стены, на которой развалился рыжий мужчина без пиджака и читал газету. Кобура для ношения револьвера под мышкой висела на стоявшем рядом стуле.
За письменным столом, считая деньги, сидел Керх. Его маленькие белые пальцы бегали быстро, словно птички, порхали среди пачек зеленых банкнот. Сразу же за кистями начинались огромные, будто надутые воздухом, ручищи. Он показался мне очень большим, а двубортный костюм из серого габардина делал его еще больше. Ниже подбородка у него пышно цвел шелковый галстук, раскрашенный в яркие тона заходящего солнца. С широкого, расплывшегося лица с толстыми, как у бульдога, губами злобно и мрачно смотрели выпученные большие глаза, готовые, казалось, вот-вот вывалиться из орбит.
— Да? — медленно, словно с большим усилием, поднимая глаза, спросил Керх. — Что вам нужно?
— Я слыхал, что вы почти единовластно правите тут в городе.
— Вот уж совсем неожиданный комплимент, — равнодушно, без всякого выражения ответил он. — Я и занимаюсь-то тут делами всего лишь около двух лет.
— И, кажется, совсем неплохо устроились, — заметил я, указывая взглядом на груду денег на стопе.
Валявшийся на кушетке человек отложил газету и сел.
— Благодарю вас, — ответил Керх. — Вы явились обсудить со мной мои успехи в делах?
— В известной мере — да. Мне сказали, что вы человек, для которого можно работать, и что вы хорошо платите, если ваш работник согласен идти ради вас на некоторый риск.
— Даже представить себе не могу, с кем вы разговаривали.
— Кое с кем из ваших служащих.
— Как это мило, что они хорошо отзываются обо мне! А какой риск, собственно говоря, вы имеете в виду?
— Любой. Жизнь у меня после демобилизации из армии складывается довольно тоскливо.
— И заработки невелики, добавил он, осмотрев меня с головы до ног и несколько задержав взгляд на моих рваных солдатских башмаках.
— Вовсе никаких. Мне хотелось бы заняться чем-нибудь перспективным и живым с тем, чтобы проявить себя и выдвинуться.
— Вот теперь мне стало понятнее, почему вам хочется поработать на меня. Но за какие ваши достоинства я должен взять вас?
— Я берусь за любую работу и обычно никогда не отчаиваюсь. Я умею, например, драться.
— А с револьвером обращаться умеете?
— Да.
— Дасти, ну-ка встань. Я хочу посмотреть, сможет ли этот молодой человек дотронуться до тебя.