Курьер из Страны Советов
Шрифт:
Лина подлила себе еще кофе, плеснула немного коньяка в рюмочку, отломила дольку шоколада и вновь, словно на машине времени, перенеслась в другую эпоху.
Первый советский глянец,
середина восьмидесятых
Журнал «Страна Советов», в котором работала Лина с начала восьмидесятых и до 1992 года, так же разительно отличался от блеклых отечественных изданий, напечатанных на плохой бумаге, как Кузнецов – от советских мужчин в костюмах фабрики «Большевичка», в растянутых свитерах и в ботинках фирмы «Скороход». Первый советский «глянец» был ярким, приятным наощупь и ласкал взгляд читателя. Плотная мелованная бумага, множество прекрасных фотографий, сделанных лучшими фотохудожниками страны, отличный
Лина в те годы была молодой, бойкой и слегка романтичной особой. Она любила летать в вертолете над самыми красивыми местами Советского Союза, который в то время был намного больше и монументальнее нынешней России. Правда, по ходу такого полета обычно приходилось держать за ноги очередного фотокора, который самозабвенно вел съемку и легко мог вылететь в открытую дверь.
– Кадр с вертолета – всегда выставочный! – частенько похохатывал фотограф Людов. – Нашей родимой грязи сверху не видать, а просторы у нас – ого-го какие, знай себе снимай!
Семен Людов был крепким профессионалом и одновременно авантюристом, впрочем, эти качества у классных фотографов обычно совпадали. Лина вспомнила, как они с Людовым пробирались, надев белые панамки, в «Артек», чтобы сделать репортаж об отдыхе Саманты Смит. Эта американская девочка написала письмо Андропову с вопросом, хотят ли советские люди войны с Америкой. Андропов в ответ пригласил девочку вместе с родителями отдохнуть в международном лагере «Артек». Американскую девчушку охраняли и с воды, и с суши, аккредитации журналистов на территории лагеря практически не действовали, и им с Людовым пришлось притвориться пионервожатыми, хотя Семену на тот момент было уже сильно за тридцать…
Вернувшись из командировки, Лина обычно сразу бежала на работу: не терпелось посмотреть отпечатанные фотопробы, обсудить с фотографом общую идею фотоочерка, придумать варианты заголовков и подписи к снимкам.
– Ох, Линочка! Отдохнула бы денек, никто бы без тебя тут не умер.
Ирина Петрова, референт главного редактора Николая Груздачева, всегда останавливала пробегавшую мимо Лину какой-нибудь шуткой или вопросом. Петрова любила перекинуться парой слов с сотрудниками, чтобы быть в курсе событий. Лина знала, что разговор выльется совсем не в «пару слов», поскольку каждый раз помощница Главного въедливо расспрашивала про очередную командировку. Дескать, что снимали, где бывали, как себя вел фотограф. Она словно не болтала с Линой по-женски, а снимала показания. Лина норовила под любым благовидным предлогом смыться от любопытной секретарши и отправиться на верхний этаж, где располагалась их развеселая детская редакция.
Детство на экспорт,
конец восьмидесятых
Журнал для детей «Хоровод», куда Лина попала волей судьбы и случая, внешне выглядел не хуже «Страны Советов». С самого начала основатели журнала в ЦК КПСС решили: «Хоровод» должен печататься в России. Пусть на Западе увидят, что мы тоже, понимаешь, не лаптем щи хлебаем! Для него были закуплены в ГДР ролевые печатные машины, позволявшие хорошо передавать краски и мгновенно выплевывавшие огромный тираж, который затем рассылался по всему миру. Иностранцы – «носители языка», работавшие в издательстве «Прогресс», денно и нощно переводили тексты «Хоровода» не только на английский, французский, немецкий, но даже на хинди, венгерский и монгольский. Особенно доставал редакцию въедливый кубинец, переводчик на испанский, который на свой лад правил Чуковского, Маршака и других классиков, а литературные сотрудники пытались хоть немного унять его страсть к улучшению наших знаменитых поэтов.
Впрочем, все это были мелочи, не мешавшие сотрудникам детского приложения наслаждаться жизнью. «Наверху» отлично понимали: журнал, пропагандирующий счастливое советское детство, обязан быть хорошо
Неожиданно журнал стал пользоваться за границей огромным спросом. Детям и родителям нравились рисунки советских художников-графиков и отличные фотографии. Руководство «Страны Советов» было этим обстоятельством приятно удивлено и обрадовано, поскольку ему, то бишь, руководству, теперь светили командировки в Индию, во Францию, на Кубу, в ГДР и другие страны, где успешно шла подписка на «Хоровод». У нового «несерьезного» журнала стремительно росли тиражи по всему миру. Кстати сказать, на страницах «Хоровода» (в отличие от других детских изданий) невозможно было встретить ни пионеров в красных галстуках, ни комсомольских лидеров – словом, никакой «красной пропаганды». Уже тогда, в конце восьмидесятых, рынок на родных просторах порой брал верх над идеологией. Со страниц журнала улыбались счастливые и нарядные советские дети, взор читателей ласкали иллюстрации к сказкам и кадры из лучших отечественных мультфильмов. Короткие рассказы и стихи детских писателей служили лишь дополнением к роскошным иллюстрациям, восхищавших даже самых закоренелых противников социализма. Одним словом, мастера пропаганды в прежние годы работали тоньше нынешних и легко пробегали «между струйками». Им по плечу было невозможное: не огорчать кураторов из ЦК КПСС и одновременно вызывать интерес зарубежных подписчиков, готовых платить за журнал твердой валютой.
Балкон редакции «Хоровода» выходил в старинный переулок – на филиал МХАТа, в котором в то время гремел спектакль «Скамейка» с Татьяной Дорониной и Олегом Табаковым. Как-то летом в редакции отмечали очередной день рождения. Сотрудники «Хоровода» были, как на подбор, любители хорового застольного пения. С балкона, который пришлось распахнуть настежь в связи с жарой, неслись в тот вечер и куплеты про «Хасбулата удалого», и «Златые горы», и «На Муромской дорожке». Еще бы! В коллективе детского журнала волей судьбы собрались и сопрано, и басы, и тенора. Главного художника Господь наградил таким певческим басом, что в особо драматичные моменты песни, рассказывавшие о коварстве Стеньки Разина или о горькой женской доле, в здании дрожали стекла. В общем, «хороводники» только распелись, как в дверь кто-то тихо постучал. На пороге стоял пожилой мужчина с благородной внешностью английского дворецкого.
– Товарищи, нельзя ли петь чуть тише, – интеллигентно попросил он. – Вы нам спектакль срываете.
«Народному хору» пришлось извиниться, закрыть балкон, налить по новой и перейти от песен к анекдотам.
Двор в центре Москвы,
середина восьмидесятых
Окна «Хоровода» и просторный балкон, принадлежавший редакции, выходили, как уже было сказано, в переулок. В проходной дворик, через который можно было попасть на Петровку, вели чугунные резные ворота, обычно накрепко запертые. Художественные фотопортреты коллег, которые в издательстве было принято дарить на дни рождения, редакционные фотографы частенько делали на фоне этих чугунных ворот, чудом уцелевших за семьдесят лет советской власти.
В тот летний день ворота почему-то оказались открытыми, и Лина решила в обеденный перерыв изучить незнакомую территорию.
Ничего особенного, двор как двор. Клумба с пыльными цветами, качели рядом с песочницей, обшарпанная скамейка под старой липой…
Лина присела на скамейку, достала из сумочки газету и развернула бутерброд. Захотелось съесть его в тишине, отдохнуть полчаса от женской трескотни, обычно сопровождавшей чаепития в редакции. Да, и еще почитать новости, поскольку до электронных версий газет и до новостных сайтов оставалось еще лет двадцать. Какое блаженство – посидеть в центре столицы в тихом дворике под тенью старого дерева, чтобы потом вернуться в привычный водоворот редакционной суеты, который затихнет лишь к вечеру.