Шрифт:
– И сроку тебе на все про все – две недели, – говорит шеф, пристально глядя мне в глаза. – И ни часом больше.
– Одну минуту, – спрашиваю, – к чему такая спешка? Если мне не изменяет память, кто-то обещал мне отпуск. Как раз через две недели. Так, может, я лучше на обратном пути…
– Извини, – с фальшивым сожалением вздыхает шеф, – не получится. Как раз через две недели созреет важный груз на Лируллу. Так что, сам понимаешь…
– Можно подумать, – с не менее фальшивой обидой бормочу я, – что, кроме меня, у нас и курьеров не осталось.
– Таких, как ты, нет, –
– Ясно, – говорю и одновременно делаю вид, что польщен по самую макушку. – Разрешите идти?
– Еще не все, – останавливает меня шеф и умолкает.
«Так, – думаю, – вот сейчас-то главная пакость и обнаружится»
Как в воду глядел.
– Возьмешь с собой стажера, – отводит глаза в сторону шеф.
– Шутите? – спрашиваю, уже понимая, что шутками здесь и не пахнет.
– Я, конечно, могу приказать, – шеф опять глядит мне в глаза. – Но прошу. В виде исключения. Понимаешь, это у нее последний шанс. За четыре месяца от нее двое отказались. Жуткий характер. Но она была лучшей на курсе, а подготовка курьера обходится слишком дорого, чтобы вот так просто забраковывать человека, уже защитившего диплом.
– Так, – констатирую. – Давайте я попробую угадать. Оба раза этой штучке давали в старшие курьеров-женщин. Но штучка оказалась слишком самостоятельной да еще и наверняка стервозной. То есть в стервозности превзошла даже наших курьерш. В это трудно поверить, но…
– Она сирота, – перебивает меня шеф. – Круглая.
– Я сейчас заплачу, – сообщаю.
– Деваться некуда, – шеф достает из ящика стола пачку сигарет и закуривает. Третий или четвертый раз на моей памяти. И я понимаю, что деваться ему и на самом деле некуда.
– Я знал ее родителей, – продолжает шеф. – В молодости мы были друзьями.
– Понятно, – теперь моя очередь отводить взгляд. – Нет проблем, шеф. Я ее возьму. Где она сейчас?
– Здесь, в городе. Явится с вещами туда, куда ты скажешь, и в назначенное время.
– Тогда как обычно. Ровно в семнадцать часов в «Скороходе». Как я ее узнаю?
– Она тебя сама узнает. Да и ты не ошибешься. Невысокая, ладная. Волосы черные, глаза синие.
– Понял, – вздыхаю. – Это все?
– Все, – отвечает шеф с явным облегчением в голосе. – Можешь идти. И удачи тебе.
– Спасибо, – встаю со стула. – До свиданья.
Беру со стола объемистый пакет с документами и выхожу из кабинета.
Спорить с моим шефом – совершенно непродуктивное занятие. Проще говоря – это бесполезно. Но я все равно время от времени спорю. Ради самоутверждения и для того, чтобы дать ему лишний раз почувствовать себя шефом. Это такая игра, в которую мы оба охотно и давно играем.
На самом деле шеф у меня хороший. Насколько может быть хорошим шеф вообще. Он – деспот и самодур, но зато никогда не сдаст тебя вышестоящему начальству на растерзание. Если, конечно, будет знать, что курьер по объективным причинам не смог выполнить то, что от него требовалось. Да и по необъективным, в отдельных случаях, тоже. Опять же премиальных не жалеет, да и немаленькая наша курьерская зарплата всегда хоть чуть-чуть, но опережает инфляцию. В общем, грех жаловаться. Особенно если любишь свою работу. А я люблю.
Это когда-то давным-давно работа курьера считалась малопрестижной и соответственно оплачивалась. Теперь же… Да что я вам рассказываю, вы и сами наверняка знаете, что попасть нынче молодому человеку или девушке в КСЗ – Курьерскую Службу Земли – очень и очень непросто. Для этого мало иметь отменное здоровье, хорошие рефлексы и IQ не ниже 140. Нужно еще выдержать экзамены в Курьерскую Школу, где конкурс в двести человек на одно место считается обычным делом.
А затем шесть лет учебы.
Не знаю, говорят, что в той же Бауманке или в Массачусетском технологическом учиться не легче. Может быть, не пробовал. Но то, что эти шесть лет в Курьерской Школе выдерживает до конца и получает диплом в среднем лишь один из пяти – это статистический факт, против которого, что называется, не попрешь.
И дело тут не только в больших (очень больших!) умственных и физических нагрузках. Дело в основном в свободе выбора и соблазнах молодости.
Каждый из нас был когда-то молодым и помнит, как хотелось в двадцать лет гулять с девчонками, весело проводить время с друзьями, путешествовать и вообще заниматься чем-нибудь легким и приятным, вместо того чтобы ломать мозги над учебниками или, хуже того, тупо зарабатывать деньги тяжелым и неквалифицированным трудом. И большинство умело найти на все это и силы, и время. Оно и понятно – энергии молодости хватает практически на все.
Но только не в том случае, если вы учитесь в Курьерской Школе.
Нет, никто вас насильно не тащит на лекции или в тренажерный зал. Но каждый пропуск занятия требует потом троекратных усилий для того, чтобы наверстать упущенное, и влечет за собой слишком большие потери все того же времени. То есть веселое общение с друзьями и девушками у вас на самом деле есть. Но его очень мало. А соблазнов, наоборот, очень много. Даже слишком много с учетом того, что обе Курьерские Школы находятся в знаменитых курортных зонах. Одна во Флориде, на побережье Мексиканского залива, а вторая – в Крыму, неподалеку от Судака. Вот и не выдерживают курсанты. Зато уж те, кто выдерживает…
Я учился в той, что в Крыму. Потому что по национальности я русский, и было бы странно подавать документы во флоридскую Школу. Впрочем, различий в профессиональных навыках между нами – теми, кто учился в Крыму, и теми, кто шел к своему диплому во Флориде, практически нет. Ну, разве что крымчане русским владеют несколько лучше, чем английским. И, соответственно, наоборот.
Значит, шесть лет учебы и тренировок, защита диплома – до сих пор она снится мне иногда в кошмарных снах! – а затем обязательная стажерская практика. Которая заключается в том, что тебя приставляют к опытному курьеру в качестве мальчика (девочки) на побегушках. Предполагается, что опытный курьер должен обучать молодого всем тонкостям профессии, которым в Школе научить просто невозможно. На собственном, так сказать, примере.