Курьерская служба
Шрифт:
— Нет, ты не подумай, я вообще не любительница по кабакам. Просто когда ещё в Москву выберемся. Погода хорошая... Как тебе Тукай? Не, ну нельзя же так прямо в аудитории. В преподавателя ещё. Дичь какая-то.
— Угу.
Когда уселись в кабаке и я заказал «Ингольштадскую колбаску из стопроцентной говядины с горчичным соусом» за бешеные два рубля, монолог продолжался.
— Я вот думаю, а не придётся ли мне девицей лёгкого поведения в поездках трудиться? Вот зачем они симпатичных девушек берут на работу курьером? Наверняка же чтобы легче
— Красивая, — кивнул я.
— Спасибо! Мне кажется, раньше ты более разговорчивый был. Что случилось-то? Девица какая-нибудь, да?
— Да как сказать... — я решил ответить уклончиво.
— Есть девушка, да? Или в Верх-Исетске осталась? Я с купчишкой там одним встречалась. Под тридцатник уже, третьей гильдии. У папаши у него торговый центр был. Брюлики подарил, на горячие источники свозил разок. А потом узнала, что он ещё с двумя роман крутит, прикинь, какой козёл? Послала я его, в общем. Как раз перед отчислением.
На этих словах она излишне громко забулькала трубочкой от коктейля, а в словах зазвучали слёзы. Что-то слишком часто рядом со мной девушки плачут, подумалось мне. И снова это паскудное желание приобнять, обогреть и успокоить. И воспользоваться, тем более, судя по всему, она был была вполне не прочь? Я отогнал эти мысли, мотивировав тем, что мне ещё придётся с ней работать. Да и Нинель Кирилловна... каким бы циником я не был, привязанность из мозга выкорчевать очень тяжело.
Впрочем, плакать всерьёз она не собиралась, а я решил, что стоит проявить минимум участия.
— Колбаску вон хочешь? Половину оставил.
— Хочу! — она изменилась в лице и бодро принялась за остатки моей порции.
— Козёл он у тебя был. Всё нормально будет, вон сколько мужиков на курсе, наверняка кого-то найдёшь.
— Да ну, с коллегами как-то не того, — сказала она с набитым ртом, но я заметил хитрый огонёк. — То есть я красивая, да?
— Ну да, считаю, что вполне красивая.
— А что у меня более всего красивое... Хотя ладно, о чём это я.
Она всё же разговорила меня, и разговор проходил на той тонкой грани, за которой можно скатиться в достаточно рискованный флирт, но мы вовремя остановились.
— Расскажи о ней, давай. Я же рассказала. Кто она?
Я взвесил все за и против, оценил то, что могу говорить, а что нет, и решил всё же немного раскрыться.
— Ну... Выпускница гимназии. Дворянка.
— Целовался хоть с ней?
— Ну...
— Ладно, не говори. Сенс? Тоже, поди, мощный процент какой-нибудь. Подобное к подобному тянется.
В этот момент Алла как-то грустно вздохнула.
— Не помню точный процент. Возможно, и не говорила. Но в районе пяти.
— Крутяк. А я тут бесталанная сижу.
Неужели ревнует? Или просто завидует? Разумеется, я по-прежнему мало понимал в сенситивике, но захотелось приободрить. А заодно расспросить кое-какие вещи.
— Да ну брось. Из полутора процентов тоже можно сформировать отличные навыки.
— Конечно, артефактное матрицирование. Что, зря, что ли, училась?
— Ну есть же другие. Тоже полезные.
— Ага. Всякие стихийные? Которые спонтанно у невыявленных возникают? Нет, есть, конечно, гипноз и бителепатия... Тоже у нас распространено и востребовано. Телекинез, пирокинез, но это очень редкое. Термоконтроллинг. В средневековье всех перевешали, кто склонен был, а потом по дурдомам рассовали. На северах только остались всякие мансюки и эти...
— Алеуты? — предположил я.
— Ага! В общем, сейчас лишь бы меня взяли после курсов. А то я квартиру сняла, а мамка сказала, что помогает только месяц.
— Где сняла?
— Во Внуково. На окраине, на выезде в сторону Голицыно. За сорок в месяц.
— Голицыно? Я сейчас там живу.
Я даже не знал, рад ли я, что мы оказались соседями. Рассказал, как приобрёл участок и обосновался, и как Сид перевёз свой домик. Алла воодушевилась и резюмировала просто:
— О, отлично! А тебя сейчас твой этот... волосатик заберёт?
— Нет, Сид занят, на такси поеду.
Она громко звякнула стаканом, позвала официанта и потянулась к телефону.
— Значит так. Я сейчас плачу за ужин, а ты вызываешь такси, и по дороге меня закидываешь, идёт?
Пришлось согласиться, хотя такси из центра Москвы вышло дороже ужина. По дороге разговорились про политику, но разговор быстро перешёл на курорты, оказалось, что в детстве родители возили её в Грецию.
— Там я первый раз видела, как работает матричный предмет, — сказала она. — Мальчик начал тонуть, и мужик с пляжа его взглядом поймал, скоординировал и правильно грести руками заставил. У него браслетик был. Я тогда прямо увидела, как он засветился. Хотя, может, и показалось.
Мне вспомнились два предмета: короткий костяной нож в руке Игоря и амулет в руке того худого деда на «Свидании».
— Слушай, а не знаешь, где... амулетики прикупить?
— В Дворянском доме, конечно, — она странно посмотрела на меня. — Или ты про черный рынок? Ха, тут надо спросить у наших будущих коллег. Говорят, в Курьерской очень многие приторговывают. А зачем тебе?
Я рассказал, стараясь упоминать минимум терминов, деталей и предыстории, о том, как меня преследует какой-то тип с мощным парализатором воли.
— А тип — мощный сенсей?
— Вряд ли, — я пожал плечами. — Мой ровесник.
— Либо вундеркинд, либо у него слишком много ассигнаций. Ну сам подумай, откуда у ровесника способности перебить твой щит какой-то дешёвкой?
— Мой щит?... — не понял я, и вдруг в голове стрельнули, словно легкая мигрень, воспоминания. Воспоминания не мои, а моего сокамерника по черепной коробке.
Шестнадцатилетие. Лицо отца. Возможно, тогда я его видел в один из последних разов. «Мы теперь будем редко видеться, сын. Носи его с честью и не применяй сверх меры. Хотя он и сам не даст... »