Курган. Дилогия
Шрифт:
Сначала опозорят, а потом убьют! И что из того, что им не уйти от мести! Охотники рода Куниц не простят этого викингам, будут искать их где угодно, сколько угодно, и найдут насильников! Отрежут и заставят сожрать их мужскую суть! Что из того? Позор на девушке, даже мертвой, останется навсегда.
Снежана сделала вид, что поражена перстнем викинга. Протянула к нему правую руку. Левой взялась за расшитый ворот рубахи, показывая, что хочет ее снять. Сидя – снимать неудобно. Девушка немного приподнялась. Заметив, что жертва не оказывает сопротивления и вроде сама не прочь поощрить его похоть, викинг ощерился и, предлагая помощь, протянул Снежане поросшую шерстью руку…
Девушка
Неожиданно цепко ухватившись за его запястье, Снежана сделала шаг в сторону и сразу же резко ударила викинга ногой под колено. Воин чуть присел. Не прекращая движения, Снежана стремительно развернула ступню вниз и резко пихнула от себя согнутую ногу вестфолдинга. Затем, отпустив запястье воина, потянула его сзади за жесткие волосы. Викинг выгнулся дугой. Последовал хлесткий завершающий удар. Ногой, в поясницу! Эх, жаль, что на нем броня! Нога наткнулась на железную пластину, прикрывающую викинга сзади. А так бы хрустнул хребет. Не умер бы викинг, нет! Но ходить по Матери-Земле уже никогда б не смог! А так…
Вестфолдинг просто отлетел вперед, воткнувшись бородатым лицом в колючую хвою. Другой викинг стоял, опешив от неожиданности. Еще бы, слабая девчонка легко свалила вооруженного воина! Такого он никогда не видел! Вот смеху-то будет, когда прознают другие!
Да только не смеяться ему! И изгаляться над слабыми больше никогда не придется! Над ним будут потешаться – если выживет!..
Продолжая плавно двигаться, Снежана изогнулась, как натянутый лук, так что затылок почти коснулся хвои, оперлась пальцами оземь и подкатилась под ноги берсерка. Не получилось бы такого движения ни у кого! Не может простой человек так сделать!.. Но Снежана была из рода Куницы. А всем известно, что нет в лесу мягче, гибче и стремительнее зверька. Передала свою ловкость Праматерь-Куница потомкам. Нога Снежаны чуть изогнулась, ее ступня резко взметнулась и с хрустом размозжила мужскую честь. Не силен был удар, но резок! Невидим такой удар для людского глаза. Кто может увидеть полет кончика пастушьего кнута?! Никто! Стремителен он, и потому порой смертелен бывает. Сила в стремительности…
Викинг выкатил свои и без того безумные глаза, открыл рот. Но из него не вырвалось ни звука. Дышать он не мог. Прижав волосатые руки к тому месту, где совсем недавно была цела его звериная гордость, берсерк безмолвно осел наземь…
Снежана бросилась бежать. Она не воин, она всего лишь вендская девушка! И хотя все венды должны знать, как себя оборонить, боевые ухватки, которыми она свалила второго викинга, запрещены в простом бою. Использовать их можно только тогда, когда нет другого выхода! Лишь для того, чтобы спасти свою жизнь от смертельного врага! А викинги и были этими смертельными врагами…
Снежана мчалась по краю обрыва. Вот спуск, а там и лодка! Немного осталось. Надо быстрей до дома добраться, да дать знать остальным! Пусть вендские мужчины пойдут в лес, найдут и накажут насильников, чтобы не топтали они больше земли вендов и Священный Лес…
Да только не сможет уже она вернуться в свою деревню, и не увидят ее белокурых волос и больших коричневых глаз вендские родичи… Никогда не узнают они, что случилось, и куда пропала – уйдя в лес – смешливая девушка Снежана… Встретит ее Праматерь-Куница, возьмет за руку, и, испросив позволения у Огненного Волха, что стережет вход, проведет ее в благодатный Ирий. И будет там, в Вечнозеленом Саду, как и прежде, радоваться жизни Снежана. Да иногда будет сожалеть, что не может дать знать своим родителям, брату и младшей сестренке, где она, и что все у нее хорошо…
Предательская, безжалостная стрела с бронебойным, четырехгранным наконечником пронзила девушку насквозь, вырвала плоть под левой грудью – и до конца исчерпав смертельный удар упала в темную стылую воду.
Снежана качнулась на краю высокого обрыва, обернулась туда, где закончил свой дневной путь бог Хорс, и медленно и беззвучно упала в Ледаву. Сомкнулась холодная вода над еще дышащей девушкой, пошли по ней кровавые круги, поднялись наверх розовые пузыри… Вскоре стихли и они, а Ледава растворила и унесла в себе кровь. И ничто уже не напоминало о том, что тут произошло мгновение назад…
Викинг подошел к краю обрыва и хмуро посмотрел в темную воду… Ему показалось, что там, в глубине, светится девичья рубаха. А может, это просто блики играют на закатной воде…
– Один!.. Ты видел – она сражалась как Валькирия. Прими ее в Валгаллу… Ты видишь – она этого достойна…
Прищурившись, вестфолдинг глянул на вечернюю зарю, повернулся и пошел прочь, к тому месту где, скрючившись и зажав ладони меж ног, лежал его товарищ. Повернув его на спину, викинг чуть отпрянул – на него смотрел мертвый, безумный взгляд. У покойников таких глаз не бывает…
* * *
…Русава налила в расписную чарку капельку медового настоя. Им леший угощал Снежану, чтобы молодая русалка согрелась и пришла в себя. Пригубив немного, чуть поморщилась: все-таки напиток крепковат. Ну да ничего: не опьянеет – а душа согреется.
Русалки и леший ждали рассказа. Русава – когда все соберутся – обещала поведать историю о том, где она плавала и что такое страшное увидела в Ледаве. Ярина, сама того не замечая, закусила губу так, что показалась капелька крови. Дубыня и Велла затаили дыхание – ни вздоха, ни выдоха. Даже не понять сразу – дышат ли они вообще. Нависла тишина. Лишь тихонько потрескивали дрова в кострах.
Неторопливо, мягким грудным голосом Русава начала повествование.
– Я ведь сначала до самого моря сплавала. Плыву, – вроде в реке все спокойно, а предчувствие какое-то гнетет. Даже самой не разобрать – хорошее оно? Плохое? Поначалу не поняла. Потом так и оказалось: хорошее вперемежку с плохим. В море покрутилась, на закатное солнышко глянула, да обратно. И вот у берега, на котором Гнилая Топь лежит, я и задержалась! Но об этом чуть позже, вместе разбираться будем, что на древнем болоте произошло.
– А что там случилось? – не выдержал Дубыня. – Сразу б и сказала.
Русава досадливо поморщилась. «Мол, сказала же – потом! Вместе решим. Дай по порядку сказать…»
– Так вот, плыву обратно. Не тороплюсь… И тут у Гнилой Топи такое увидела, припустила так, будто к моему хвосту саратан щупальца тянет, вот-вот схватит!.. Ой-ёй-ёй, думаю! Что ж это такое творится-то на болоте? А уже стемнело, сумерки на лес опустились, а в воде вообще темно. Но это нам не помеха! Чтоб ты знал, Дубыня. Мы в темноте тоже хорошо видим. Правда не так, как днем, но все же… Плыву, несусь… Уж и речка, что в это озере ведет скоро будет. Вдруг, раз! В водорослях какая-то тень мелькнула! Быстро! Не разобрать – что! Раз, и исчезла!.. И водоросли заколыхались. Я туда… Ну кто в водорослях может прятаться? Ну рыбина большая… Кто еще? Да вот только рыбины от меня так пугливо скакать не станут. Чего им меня бояться? Они ж неразумные, да и во тьме видят плохо. А тут другое! Чую, напугала я кого-то!.. И главное, – тут Русава таинственно понизила голос до шепота, – в воде кровью пахнет… Вы ж знаете – когда убитый в воду упадет, то она из него кровь вымывает. И потом это так чувствуешь! Ой-ей-ей!.. Будто в чужой крови вся извазюкалась!