Курляндский гандикап

Полякова Маргарита Сергеевна

— Зачем? — почти хором изумляемся мы с сыном, но понятно, ответа на свой вопрос не получаем. Медики они такие медики…

— Последнее, что известно о короле — ему забинтовали ногу, которая была в ужасном состоянии. Подозревают гангрену.

Понятно. Король скончается со дня на день, это без вариантов. Его могла бы спасти лишь «гильотинная», одномоментная ампутация (высокая) бедра, но без обезболивающих препаратов и наркоза это все равно смертный приговор.

Естественно, я оказался прав. Долго Людовик не протянул. И как только из Франции пришли последние новости, мы снова собрались в том же составе, чтобы обсудить, как нам лучше воспользоваться сложившейся ситуацией.

— Наш

план вступил в действие? — нетерпеливо поинтересовался Якоб.

— Да, ваше величество. Все, как мы обсуждали, — доложил Эрик. — Слухи о болезни, а затем и о смерти короля распространились по Парижу. Тайные общества готовы выступить против королевской власти. Они понимают, что сейчас — самый удобный момент. Пятилетний наследник и такой опекун, как Филипп Орлеанский, не внушают им надежд на лучшее.

— Филипп Орлеанский… — пробормотал я, вспоминая, что знаю об этом человеке. — Честолюбив, метил в короли Испании вместо Филиппа V Испанского, и удовольствия для него важнее государственных дел.

— Аристократия хочет созвать Генеральные штаты, чтобы диктовать королю свою волю, — продолжил отчет Эрик. — Но третье сословие взбунтуется, если их проигнорируют. Обстановка в стране накаляется.

— Во Франции множество тайных обществ, которые давно уже мечтают получить немного власти, — напомнил Генрих.

— Ну да, собираются и болтают о том, как им обустроить Францию, — фыркнул я. — Большинство из этих заговорщиков не умеют ничего, кроме как чесать языком. А нам нужны смелые люди. Готовые выступить с оружием в руках и повести народ за собой.

— Отец, а ты не опасаешься, что во Франции бунт закончится так же, как когда-то в Англии? — нахмурился сын. — Карлу I Стюарту отрубили голову.

Я только вздохнул. Собственно, мне было абсолютно все равно, кому и что будут рубить во Франции. Я хотел убрать эту страну с политической арены. Но вслух подобные крамольные мысли было высказывать нельзя. Даже самым близким и верным людям. Даже сыну. В 18 веке королевская кровь все еще считается священной. И покушение на нее — страшное преступление. Так что не будем высказывать несвоевременных мыслей и идей.

— Такой риск есть, — осторожно признал я. — Но в наших силах не допустить гибели будущего Людовика XV. Я надеюсь, что королевская власть во Франции будет просто… урезана в своих правах.

Подвернувшийся нам шанс упускать было нельзя. Ни за что. Государство, разоренное участием в постоянных войнах и тягой Людовика к роскоши, приобрело опасную неустойчивость. И его следовало подтолкнуть. Недовольными были абсолютно все. А малолетний король — это шанс изменить ситуацию. Ребенок не может править, Филипп Орлеанский в качестве регента никому не нравился, а значит, пора было созывать Генеральные штаты.

Почва в стране была подготовлена. Не без моего деятельного участия. Впрочем… ни одна революция не случилась просто так, без вмешательства сторонних сил. Такие события всегда организовывают. Долго, тщательно, и скрытно. Кто? Ищи, кому выгодно убрать конкурента с политической арены. В революционном пожаре практически невозможно разобраться, кто ратует за изменения к лучшему по зову сердца, а кто — за неплохую плату.

Многочисленные тайные общества выползли из тени и начали активную политическую деятельность. Что-то мне все это напоминало… Громкие слова, горячие призывы, и болтовня людей, которые ни за что не отвечают и отвечать не могут. Единый сценарий, не меняющийся со временем. Революцию всегда начинают романтики? Отчасти. А еще популисты, которые больше любуются великим собой, чем думают о том, чем закончатся их призывы. А потом, оказавшись на гильотине, искренне не понимают — их-то за что?

Пока это было даже не начало. Так, небольшие всплески. Но уже распространялись листовки, памфлеты и воззвания. Уже выступали в закрытых клубах пламенные ораторы, призывающие изменить жизнь в стране к лучшему. Моя разведка не зря ела свой хлеб. Беспорядки во Франции были давно уже запланированы, и мои люди знали, что им делать. Сигналом к началу действий должна была послужить смерть Людовика XIV. Теперь оставалось только подбрасывать дрова в этот костер.

Я не знал, состоится ли во Франции полноценная революция. Может быть, дело до этого и не дойдет. Но то, что в стране начнется бардак — это точно. А учитывая недавнее поражение Англии в войне с Ирландией и Шотландией, из мировой игры выбывают сразу два тяжеловеса. И если их конкуренты не полные идиоты (в чем я сильно сомневаюсь), то передел колоний выйдет на новый виток. И есть шанс, что США никогда не появятся на политической карте мира. Не говоря уж о том, что Англия и Франция не вернут себе ведущих позиций в мировой политике.

Впрочем, пока это были только наметки. Вспыхнет ли во Франции по-настоящему серьезно, и куда все повернет — понятия не имею. Но Филипп Орлеанский не производит впечатление человека, способного утопить страну в крови, подавляя бунт. И еще вопрос — не захочет ли он сам воспользоваться ситуацией, чтобы получить немного власти. Насколько я знаю, его просто бесит положение «вечно второго».

Мда. Несмотря на только что закончившуюся войну за испанское наследство, мира в Европе в ближайшее время не ожидается. Турки наехали на Венецию, скоро в эту свару встрянет Австрия, и там все затянется на несколько лет. Франция, как я надеюсь, будет занята внутренними разборками, а Англия будет наводить порядок в стране и пытаться восстановить флот. Так что несколько мирных лет у нас есть. И не воспользоваться этим будет преступно. Впрочем, некоторые уже воспользовались.

Ференц Ракоци получил-таки вожделенное признание венгерской независимости. Переговоры были долгими, трудными, но напавшие на Венецию турки заставляли австрийцев нервничать. Угроза захвата турками Ионических островов и венецианской Далмации ставила под удар австрийские владения в Хорватии и Италии (Неаполь). Венеция много столетий запирала вход в Адриатику, и крушения этого заслона никак нельзя было допустить.

Камнем преткновения в мирных переговорах стала Трансильвания. Австрийцы долго не хотели уступать, и только под давлением (в том числе и Петра I) согласились на политическую «ничью». Трансильвания становилась независимым княжеством. Ну, насколько вообще можно быть независимым в таких условиях. Понятно, что теперь каждая сторона будет пытаться перетянуть княжество на свою сторону. Но если в Трансильвании будет вменяемый правитель, то с этого можно немало поиметь.

Правда, в этом противостоянии я бы не поставил на Габсбургов. С тех пор, как они ввели свои войска в Трансильванию (почти 30 лет назад), хозяйничали они на территории княжества… не лучшим образом. Хотя политика — непредсказуемая дама. И вчерашние враги могут стать надежными союзниками. А союзники — неожиданно предать. Как это сейчас в Польше происходило. Там Сапеги довыделывались до того, что остались в гордом одиночестве против шляхты, которая в кои-то веки объединилась.

Вообще-то, давно уже пора. Пока в Польше шел бардак, соседи откусывали от нее кусочек за кусочком. И если Пруссия предпочитала действовать силой, то Россия — уговорами и подкупом. Хитрый и пронырливый дипломат Андрей Артамонович Матвеев, женатый на дочери одного из самых богатых и родовитых польских магнатов, успешно действовал в Восточной Польше, агитируя шляхтичей переходить под руку русского императора.