Куросиво
Шрифт:
– Хигаси-кун, Хигаси-кун, – примирительно заговорил барон Хияма. – Ты слишком взволнован, так нельзя. Надо взвесить все хладнокровно. Вот ты твердишь все время «Токугава, Токугава…» Безусловно, и при них бывали у власти мудрые люди, замечательные государственные деятели, например, Ютоку или Сиракава, [141] но в то же время история знала и таких, как Ину-Кубо, [142] или Танума, [143] Инаба [144] … Разве не так? «По одному пятну не судят о леопарде» – все нужно рассматривать в совокупности. Сравни наше время, когда арендная плата составляет всего двадцать пять процентов, и старые времена, когда она фактически равнялась половине урожая, сравни эпоху, когда за убийство простолюдина вообще не карали, и современный порядок, когда все четыре сословия равны перед законом, эпоху, когда выставляли напоказ голову казненного Сого Киути, [145] и нашу действительность, когда даже…………. [146] имеют право апеллировать к любой инстанции, вплоть до верховного суда…
141
Сиракава – Сиракава-Ракуо – иначе Саданобу Мацудайра.
142
Ину-Кубо –
143
Танума – Окицугу Танума (1719–1788) – один из руководителей центрального феодального правительства. Карьерист, всяческими путями стремившийся к личному обогащению, Танума снискал себе печальную известность как взяточник, вымогатель и безжалостный угнетатель народа. Личность Танума – типичное порождение загнивающего феодального режима Токугава.
144
Инаба – князь Инаба (XVII в.) – вассал феодального дома Токугава, один из богатейших сановников. Своей успешной карьерой он обязан главным образом своей жене, госпоже Касуга, фаворитке сегуна Токугава Иэясу, игравшей большую роль в интригах, непрерывно происходивших при дворе сегуна.
145
Сого Киути – иначе Сого Сакура (первая половина XVII в.) – один из вождей крестьянского движения, представитель широко распространенного в эпоху феодализма движения петиционеров, являвшегося одной из форм борьбы крестьян против феодального гнета. Выждав, когда сегун Иэмицу Токугава отправится на соколиную охоту в местности Сакура, Сого Киути подал ему заранее приготовленное прошение, в котором рассказывалось о бедственном положении его односельчан, хотя за подачу такого прошения феодальный закон карал смертной казнью.
Сого Киути был казнен. Народная молва окружила его имя ореолом народного героя. О жизни его сложено множество рассказов и пьес, в которых, опасаясь цензурных гонений, очень суровых в феодальной Японии, безыменные авторы заменили подлинную фамилию Киути на фамилию Сакура, под которой он до сих пор широко популярен в японском народе.
146
Цензурный пропуск в японском издании. (Прим. перев.)
Попробуй сопоставить прежние времена, когда все, начиная от сегуна и до самого императора, буквально задыхались в оковах феодальных порядков, и нынешние условия, когда человек имеет возможность стать кем угодно – выдающимся государственным деятелем, великим ученым или миллионером, лишь бы у него имелись к этому способности… Сравни все это, и, пожалуй, без слов станет ясно, когда народу жилось лучше, когда народ был счастливее!
– Да, перемены большие. Но все это дары времени. Вы, господа, не в состоянии уразуметь этого и гордо приписываете себе все заслуги… Но вы жестоко заблуждаетесь, если воображаете, что все эти перемены произошли благодаря вам… Вот, на днях, мне довелось под покровительством Фудзисава-сан… – он рассмеялся, – побывать в Ююкан'е на концерте в пользу военного флота, – так, что ли, называлась эта затея?.. Что и говорить, блестящий был вечер… Но позвольте спросить, кто и когда заложил основы нашего военного флота? Кто первый соорудил военно-морской флот в Иокосука? Если вы раздаете титулы в награду за пожертвования на строительство флота, так не следовало ли в первую очередь наградить Огури? И разве не должны были вы хоть одним словом благодарности помянуть Куримото [147] и многих других? Да что тут толковать! По одному этому факту можно судить обо всем остальном – все ваши действия таковы! Вы пожинаете плоды, которые взрастили для вас Токугава, а держите себя как благодетели, приписывая себе все заслуги… Какая невероятная дерзость! Никто из вас не помышляет об общественном благе, вы стремитесь только к собственной выгоде… Когда я приехал в этот ваш Токио, на меня пахнуло таким разложением, что захотелось зажать нос. И правительство и двор – все в руках Сацума и Тёсю. От провинциальных чиновников до полицейских…
147
Куримото – Дзёун Куримото (1822–1897), видный чиновник феодального правительства. Деятельность Куримото была весьма разнообразна: он подвизался в области медицины, дипломатии, журналистики. Еще при феодальном режиме организовал первую в Японии судостроительную верфь в Иокосука.
– А что, если бы Кацу Кайсю [148] стал графом и попытался бы привлечь Хигаси-кун? – произнес кто-то на смешливо.
Старый Хигаси иронически засмеялся.
– Может быть, вам удастся опутать тех, кто окончательно утратил честь и гордость, но подобными ухищрениями не закрыть глаза и уши всему свету! Нет, этого-вам не добиться! Назовите мне область жизни, где не царили бы безраздельно Сацума и Тёсю? Куда ни посмотри – всюду кумовство и протекционизм, все определяется знакомством или родственными связями. Когда-то в древности говорили: «Кто не из рода Тайра – тот не человек», а сейчас, если ты родом не из Сацума или Тёсю, перед тобой закрыты все дороги. Зато этим все позволено – за убийство их не карают, а когда они занимаются картежной игрой – полиция делает вид, что ничего не замечает… Идет ли речь о продаже земельного участка, или о прибылях акционерного общества – весь доход попадает в руки Сацума или Тёсю. Япония принадлежит всему народу, а вы обращаетесь с ней словно это ваша вотчина, вотчина Тёсю и Сацума. Вы несете высокие обязанности советников государя, а в действительности только мешаете, заслоняете от народа высочайшую волю. Если бы вы по-настоящему болели за судьбы родины, то вели бы себя скромнее, господа! Находясь на постах, где ваши усердие и скромность должны стать примером для всей страны, вы использовали свое положение, чтобы добиться для себя титулов и богатств за счет наследственных состояний… Вам мало огромного жалования – вы умудряетесь еще разными дополнительными махинациями извлекать для себя разнообразные прибыли! Вы разъезжаете в экипажах, вы скачете на балах, забавляетесь с любовницами, предаетесь разврату! И это называется у вас быть славными политическими деятелями? Вы на каждом шагу твердите о ваших предшественниках… Да эти ваши предшественники – Окубо, Кидо, Сайго – не раз уже, наверное, перевернулись в гробу! А если нет, тогда они тоже достойны презренья!..
148
Кацу Кайсю – иначе Ясуёси Кацу, или Кацу Ава (1823–1899) – видный чиновник феодального правительства Токугава, один из инициаторов модернизации феодального военно-морского флота. Во время революции 1868 г., понимая безнадежность защиты старого феодального строя, активно содействовал капитуляции гарнизона войск сегуна в Эдо. После революции некоторое время отказывался от сотрудничества с новым правительством, а затем принял пост члена тайного совета и получил титул графа.
При этих словах граф Фудзисава, который все это время с иронической улыбкой слушал речи старика, предоставив спорить другим, подался вперед.
– О, вы, можно сказать, основательно нас разбранили!
149
Мавзолей в Никко. – В местности Никко воздвигнут пышный храм и усыпальница первого сегуна династии Токугава – Иэясу Токугава.
150
Фэн-хуань. – У Мэн Чан-цзюня, государственного сановника в княжество Ци в древнем Китае (IV в. до н. э.), было множество нахлебников, в числе их – некий Фэн-хуань, который распевал песни о том, как беден его господин, пища скудна, для поездок нет повозки, нет даже сносного жилья.
– Блестящее опровержение!.. А бесчестить девушек, предаваться разврату – тоже входит в обязанности министра? – и старый Хигаси захохотал.
– Хигаси-кун, оставим эти личные выпады! – кривится хозяин; ему уже невмоготу слушать эти неприличные препирания.
– Хигаси-кун верит газетным писакам? – глаза графа Фудзисава сверкнули.
– Нет, хоть я и беден, но не пал еще настолько низко, чтобы ходить по пятам за Фудзисава-сан и следить за каждым его шагом… Я не берусь судить, насколько справедливы обвинения газет. Это мне неизвестно. Но самый факт появления подобных сплетен свидетельствует о том, что доверие к вам, Фудзисава-сан, полностью подорвано…
– «Князь Чжоу трепещет от вздорной людской болтовни…» [151] Хигаси-кун, вероятно, хорошо помнит эти строки… Политический деятель должен быть заранее готов к тому, что может стать объектом клеветы. Тот, кто реагирует на всякую ложь, кто принимает ее близко к сердцу, тот никогда не сможет стать настоящим политиком!
Хигаси опять рассмеялся.
– Князь Чжоу? Воображаю, как был бы польщен князь Чжоу, если бы услышал, что Фудзисава-сан ссылается на него! Нет, Фудзисава-сан, недаром говорится: «Кто стоит с наветренной стороны, тот должен содержать в чистоте свою одежду…» Кто вознесен над людьми, тот должен быть осмотрителен в каждом слове, в каждом поступке. Это долг политического деятеля по отношению к обществу. Не мешало бы и вам вести себя немного поскромнее.
151
Чжоу – Чжоу-гун (князь Чжоу, XII в. до н. э.) в древнем Китае был регентом при чжоуском царе Чэн-ване (1115–1079 г. до н. э.) до его совершеннолетия. Клеветники обвиняли его в намерении узурпировать власть и отстранить наследника. Конфуцианская традиция считает Чжоу-гуна мудрецом, просвещенным государственным деятелем, образцовым правителем.
– Вот как? Остается только поблагодарить вас за предостережение. По-видимому, Хигаси-кун питает ко мне сильнейшую антипатию… Непонятно только, что именно ему так не по душе – моя личность, как таковая, или мой политический курс… Хотелось бы получить на это ясный ответ.
9
Солнце уже закатилось, в потемневшем небе плавало одинокое рыжеватое облако. В густой зелени сада белели круглые комочки цветов. В зале сгущались сумерки, но словесный поединок был в самом разгаре. Никто не замечал, что закуски остыли, а чарки пусты. Служанка внесла лампу – свет ее озарил лицо старого Хигаси, улыбавшегося ледяной улыбкой, которая становилась все более холодной и бесстрастной по мере того, как нарастало его волнение, и лица хозяина и гостей, взволнованных и возбужденных.
– Вы спрашиваете, что мне не по сердцу – сам ли Фудзисава-сан, или проводимая им политика? Весьма сожалею, но и то и другое равно внушает мне отвращение!
– О, вот как? И по какой же причине?
– Я уже говорил только что…
– Значит, вы хотите вернуться к эпохе феодализма, отменить конституцию, прекратить подготовку к созыву парламента? Вам этого нужно?
– Нет, ничего подобного! Ничего подобного я не говорю – но мне претит на каждом слове к месту и не к месту твердить о западе и глотать без разбору, не успев даже как следует прожевать, западные порядки, западную культуру! Пересмотр договоров? Отлично! Но разве для этого необходимо без конца льстить иностранцам? Была же некогда поговорка: «Ум Китая, дух Японии»! У Японии тоже имеются свои сильные стороны, есть свой национальный дух… Конечно, отчего не заимствовать у Запада то, что может оказаться полезным! Но не так, как это делаете вы, господа… Конституцию вы копируете с Германии, законодательство – с Франции, одежда у вас – европейская, жилища – европейские, на каждом шагу – Запад, Запад и только Запад…
– А «сохранение национальных особенностей»? [152] Ну, подобные речи мы уже слышали неоднократно. Пусть Хигаси-кун не обижается, но он отстал от жизни ровно на двадцать лет!
– Не знаю, отстал ли я от жизни, или опередил жизнь, зато мне точно известно, что в ваших сердцах, господа, не тлеет ни единой искорки подлинной любви к отечеству. Парламент, конституции – все это прекрасно, но нельзя править страной с помощью одних лишь законов. Сколько бы вы ни заимствовали западную культуру, подобными пластырями болезни не вылечишь. Нужно окончательно утратить здравый рассудок, чтобы, не считаясь с реальной обстановкой в Японии, не думая о положении японского народа, принимать законы, которые по вашему приказанию переводят с иностранных языков зеленые юнцы, еще вчера сидевшие на школьной скамье, и тут же пытаться претворить их в жизнь! Вот недавно вы придумали новый, невероятно сложный закон о продаже земли. Ну, и много ли радости принес этот закон народу?
152
«С охранение национальных особенностей». – Лозунг: «Сохранение национальных особенностей» как противопоставление официальной политике европеизации получил в 80-х гг. распространение среди известной части интеллигенции, оппозиционно настроенной по отношению к правительству.
Для того чтобы купить или продать участок размером с кошачий лоб, люди обязаны уплатить нелепый, непонятный налог за регистрацию сделки и в самую страдную для крестьянина пору, когда надо убирать урожай, должны по полдня, а то и по целому дню, ожидать оформления сделки в управе… причем туда вызывают и по два и по три раза. Хлопот прибавилось, расходы выросли – вот и все, чего вы добились этим законом. В той деревне, где я живу, народ открыто выражал недовольство. «Власти не промахнутся, брать умеют…» – говорят люди. И так думают все! Вы рассуждаете так: «Ага, в Европе имеется вот какой закон… Это любопытно! Немедленно перевести! Применить!..» – и вам и в голову не придет задуматься: а как это отразится на интересах народа? Выгодно ли это народу? Выжатые таким способом из народа деньги вы тратите, словно воду льете! Добро бы еще на государственные нужды, а то ведь на вопиющие беззакония! Вы утоляете с помощью этих денег личную алчность! Что бы сказали крестьяне, если бы увидели вас вот так, как вижу сейчас я, если бы увидели всю вашу жизнь! Ручаюсь, что дело не ограничилось бы одними бамбуковыми копьями и знаменами из рогожи!