Курс на грядущее
Шрифт:
И решение, принятое Ингваром.
Тут усматривалась некая ирония судьбы. Человек, отдавший Землю во власть призрачников, становится ренегатом и создает автономный приют для инакомыслящих.
Вейшенг думал об убийце, которого пустили по следу разбежавшихся осколков. Рихтер Тенсинг, легендарный «юси-они». На момент отбытия У по червоточине в Гиперборею Тенсинг сидел в богами забытой тюрьме, его разум витал в иллюзорных конструктах. Этот человек не просто убивал кого-то по поручениям якудза, он уничтожал все дубли, полностью стирал личность своей жертвы. Точнее – поглощал. Больше, чем фрик. Психопат за гранью добра и зла. Способен ли Рихтер добраться на одном из ковчегов во владения Фальков? Маловероятно, но полностью исключать
Раджеш Капур получил свой груз и сдержал слово – Вейшенгу и Стигу нашлось место на борту звездолета. У, в свою очередь, помог капитану преодолеть защитные протоколы Калорики и вывести ковчег из системы. Азиат и индиец сдружились, но свою истинную личность бывший шеф департамента не спешил раскрывать. Будущее туманно.
Перед погружением в стазис у них со Стигом произошел серьезный разговор. Вейшенг честно признался мальчику, что Департамент Безопасности охотится за Дикими Разумами. Рассказал, что Стиг, по мнению преследователей, – не человек.
– Я машина? – взгляд паренька был серьезным, но очень грустным. – Не такой, как ты?
– Не знаю, – честно признался У. – Так считают наши враги.
– Кто еще?
Пришлось выложить все карты на стол. Поведать о череде встреч с посланниками машинного народа. Об истинных причинах перемещения на Калорику. О том, что в Торе скрывается ИИ, которому нужно встретиться со Стигом.
– Вас называют осколками, – пояснил господин У. – Частью целого, которому люди отказали в праве на существование.
– Я – человек, – насупился мальчик. – Всё это неправда. Я чувствую себя человеком.
Отрицание.
Естественная детская реакция.
На Вейшенга в тот момент нахлынули чувства.
– Знаешь, – сказал он Стигу. – Мне не важно, кто ты.
– Почему?
– Бывают плохие люди, – пожал плечами У. – Бывают хорошие ИскИны. Я встречал вполне приличных чужаков. Ну, в смысле, пришельцев со звезд. Кто ты – не принципиально. Ты живешь, думаешь, любишь делать разные вещи…
– Я люблю тебя, – сказал мальчик.
Господин У осекся.
– Ты уверен?
– Мне хорошо с тобой, – мальчик робко улыбнулся. – Наверное, ты мог бы стать отличным папой. Я больше никого не знаю… И мне кажется, что ты – моя настоящая семья.
Это было трогательно.
Видимо, каждый приемный родитель мечтает услышать нечто подобное. Но – не от машины.
Или…
Глядя на приближающийся Тор, Вейшенг думал о том, верит ли он в искренность своих слов. Действительно, что есть разум? Способен ли ИскИн чувствовать, как человек, обладая человеческим телом и воображая себя ребенком? Умеет ли такая личность привязываться к другим людям, кого-то любить, сопереживать? И что нам, в сущности, известно о машинах? Мы даже собственное «я» в эру оцифровки сознания не готовы постичь до конца. Взять, к примеру, эксперименты по квантовой телепортации, о которых краем уха Вейшенг слышал перед стартом с Калорики. Старый парадокс: кем является человек, тело которого разобрано на атомы в одной точке и собрано повторно в другой? Да, личность будет перенесена, подобно ядру фрика, вместе со всеми воспоминаниями, психопрофиль сохранится. Но оцифрованное сознание – это мы или нечто принципиально иное? Что, если прыжки по болванкам превратили нас в некое подобие людей, условные механизмы Гоббса? Быть может, только представители диких полинезийских племен, отказавшиеся от установки имплантов, сохранили истинную природу хомо сапиенс.
Всю неделю звездолет сближался с Тором, корректируя траекторию маневровыми двигателями. Хабитат разрастался на экранах, превращаясь из маленькой точки, не отличимой от остальных звезд, в исполинское колесо. Почти два километра в диаметре, насколько мог судить господин У. Ступицы сходились в центре – там, где Фальки успели пристыковать модули с движками, генератором, центром управления и таможенным сектором. Цилиндр, сужающийся с двух сторон и образующий некое подобие веретена. Нашлепки стыковочных узлов. Вейшенг насчитал три узла, к одному из которых присосалось нечто невообразимое, отдаленно напоминающее по форме корабли тшу. Похоже, это звездолет, на котором прибыли сами Фальки. Других ковчегов поблизости не наблюдалось, но Раджеш говорил, что на их основе будут строиться новые хабитаты. И эти «бублики» смогут вмещать по пятьдесят и даже по сто тысяч жителей. Наш звездолет тоже переделают, добавил Раджеш. Искусственный интеллект будет управлять монтажными работами, а спасательные катера трансформируются в харвестеры для добычи полезных ископаемых на астероидах.
– Нам потребуется флот, – заметил У. – Для обороны.
– В перспективе – да, – согласился Раджеш. – Мы уже связывались с Ниной, она ставит в число приоритетов жилую зону, добычу ископаемых, развитие промышленности и создание второго генератора червоточин. В этой системе мы провисим еще столетие. Максимум – два. И сменим локацию, чтобы не подставляться под удар.
– Разумно, – похвалил Вейшенг. И тут же поинтересовался: – Это правда, что Фальки располагают кораблем, способным перемещаться быстрее скорости света?
Раджеш пожал плечами:
– Слухи противоречивы. Вроде бы, их звездолет может покрыть расстояние до обитаемых человеческих систем за три-четыре прыжка. Но это не точно.
Что ж, главное – обладать технологией. Вдобавок, у государства будут червоточины. Это лучше, чем веками ползать во тьме, безнадежно отставая в развитии от потенциальных конкурентов.
Вейшенг задумался о судьбе Стига.
Осколки стремятся к слиянию, их цель – сингулярность. Сверхразум, способный перевернуть эту вселенную с ног на голову. Вот только основное скопление Диких Разумов, как подозревал Вейшенг, располагалось в пределах Солнечной системы. Следовательно, наступит день, когда Стиг захочет вернуться домой. А там будет простираться Сфера Дайсона, контролируемая неосом. Или не будет…
Всё же, осколок – это самостоятельная личность, а не полотно программного кода. Стиг обучается, познает мир, вырабатывает уникальную систему ценностей. Не угадаешь, чем закончится эта история. При любом раскладе выбор мальчика надо уважать.
У подсознательно относился к своему подопечному, как к обычному земному ребенку.
Так и не сумел перестроиться.
Когда звездолет сблизился с центральным кластером, и скорости объектов уравнялись, У сумел рассмотреть массивные трубы спиц, систему зеркал и внутреннюю поверхность обода, на котором ему предстояло жить. Вывернутый наизнанку мир с закольцованной Рекой, по которой скользили белые треугольники яхт. Лесные чащи рекреационной зоны, городская застройка, квадратики полей сельскохозяйственного сектора – всё это просматривалось сквозь призрачный флер энергетического барьера. Если Тор и располагал неким оружием, в глаза это не бросалось.
Стига вывели из стазиса за четыре дня до высадки. Как и других детей его поколения. График разморозки позволял Раджешу максимально экономить на системах жизнеобеспечения и тратить ресурсы на более важные вещи – питание маневровых двигателей и очередную модернизацию ковчега. Кроме того, много энергии уходило на сеансы дальней связи с хабитатом, без которых беженцы не сумели бы отыскать «землю обетованную».
Сперва ИИ расширил свою архитектуру за счет доставленных на борт полулегальных блоков. Затем наниты достроили парочку цилиндров, соткали солнечный парус и переоборудовали капсулы криосна. Вместо глубокой заморозки – стазис. Пока три сотни пассажиров спали беспробудным сном, совершенствовались системы жизнеобеспечения и противометеоритной обороны. Изредка кто-то выбирался из стазиса и заступал на вахту, чтобы скорректировать курс, протестировать узлы и убедиться, что всё идет по плану. В последние десятилетия полета у вахтенных прибавилось хлопот – требовалось регулярно выходить на связь с Фальками.