Курсант: Назад в СССР 10
Шрифт:
— У вас на меня ничего нет, — пробубнил Сава, будто молитву. — Ничего не докажете. Хрен, что я вам скажу больше.
— Это мы еще посмотрим, — я навис над преступником. — Ты мне просто на вопрос ответь, не для протокола. Кого тебе больше нравилось резать? Зверушек или людей?
Он посмотрел на меня и чуть повернул голову, как будто ему никогда еще не задавали такого интересного вопроса.
— Зверушек.
— Почему?
— Они в сознании были…
— А людей ты, значит, травил сначала… Чем? — про то, что мы знаем про угарный газ,
— Не понимаю, о чем ты, начальник, — Сава опять включил простачка, понял, что чуть не сболтнул лишнего.
— Ну-с, товарищи, что скажете? — уставился на нас Горохов, как только Савченко увели в КПЗ.
— Он прав, — вздохнул я. — По сути, доказательств нет, есть только версии и косвенные улики. Веревка в белой глине, его связь с убитыми Морошко и Черпаковым, которую он отрицает, склонность к садизму и машина, на которой, теоретически, он мог перевозить трупы. Плюс на первых двух убийствах обнаружена красная ленточка. Такая продается в Универмаге, я проверял, метражом. Но ни в гараже, ни на даче, где проживал Савченко, ни в машине ничего подобного не обнаружено.
— М-да… — Горохов ослабил узел галстука и прикусил нижнюю губу. — Тертый калач, такого просто так не расколешь… Светлана Валерьевна, ваши предложения.
Света поправила пуговку на блузке и оторвалась от блокнота:
— Скажу так, сразу видно, что он подготовился к любым вопросам, а значит, ждет, что мы и дальше будем допрашивать, выпытывать детали, подробности, пытаться подловить на нестыковках.
— Ну, так и сделаем, да, — закивал Никита Егорович. — Что еще остается? Свидетелей нет, следов тоже.
— Нет, — сверкнула улыбкой Света, постучав ноготком по столешнице. — Мы сделаем все наоборот.
— Как это? — сглотнул Горохов и замотал головой. — Выпустим его? Ты что такое говоришь, Светлана Валерьевна?
— Нет, выпускать не будем. А вот допрашивать перестанем… Создадим ему так называемый информационный вакуум.
— В каком смысле?
— Я же говорю, сейчас он настроен на конфронтации и ждет от нас активных действий, готов нам противостоять, а мы запрем его в камере-одиночке на несколько суток и не будем вызывать на допросы и другие следственные действия. Пусть думает, что его показания нам вовсе не важны.
— То есть, — Никита Егорович потер ладони, — сделаем вид, что якобы у нас куча доказухи и сейчас совсем не до его ответов?
— Именно. Нужно обесценить в его глазах значимость собственных показаний. Будто нам все равно, что он скажет, признается или нет, все у нас шито-крыто и дело в суд готовим.
— И что нам это даст?
— Возможно, через несколько дней такого вакуума он станет сговорчивее.
— А возможно, и нет? — прищурился следователь.
— В нашем деле нет ничего стопроцентного. Всякое может быть, но пока другой стратегии я не вижу. И, может, за то время, пока он сидит один, мы что-нибудь раскопаем еще.
— Что ж… — Никита Егорович сел и откинулся на спинку кресла,
— Лучше на недельку, — уточнила Света.
— Эх… Нет у нас столько времени, Москва душит, ждет результатов.
— На меньше и смысла нет, — Психологиня вроде бы и не меняла тон голоса, но упорно давила в одну точку.
— Ну, да ладно. Отрапортую, что подозреваемый задержан, мол, работаем с ним, все в штатном режиме. Пусть ждут.
Дверь распахнулась, и на пороге вырос старшина с красной повязкой дежурного на рукаве.
— Почему без стука? — нахмурился Горохов.
— Извините, Никита Егорович, — запыхавшись, ответил тот. — У вас телефон не работает, не дозвонились до вас.
— Что вы хотели? — поморщился следователь. — У нас вообще-то оперативка.
— Получили сообщение об убийстве.
— Так? — Горохов привстал, а мы напряглись.
— Обнаружен труп с признаками насильственной смерти в лесу.
— А мы причем? Мясник пойман, в камере сидит, звоните в местную прокуратуру, пусть там следака отряжают.
— Так почерк схожий с Мясником, — оправдывался старшина, переступая с ноги на ногу. Милицейский галстук на резинке у него съехал набок.
— Почерк? — нахмурился Никита Егорович. — Нога отрезана? Или голова?
— Нет… На этот раз рука.
— Как рука? Какая рука? Где? Чей труп?
— Ничего еще не знаем, — старшина попятился к выходу. — Там перепуганный гражданин звонил, ничего толком сказать не может
— Твою дивизию! — Горохов хлопнул по столу ладонью, а дежурный вздрогнул. — Почему сразу не сообщили? Бардак у вас!
— Так, это самое, — лепетал старшина. — Как не сообщили, вот — сообщаю. Сразу к вам, старший смены меня направил. Вот только что сообщение об обнаружении трупа получили. Даже Булкин еще не в курсе.
— Ясно, — шумно выдохнул Горохов. — Поднимай судмедэксперта и кинолога.
Глава 22
В этот раз ехать пришлось совсем недалеко. Место происшествия оказалось сразу за городом, все в том же лесном массиве, но с той лишь разницей, что углубляться в него практически не пришлось. Стоило свернуть с асфальта, и наш «Москвич» очутился в старой березовой роще, которая, несмотря на сентябрь, еще отливала зеленью.
Мы прибыли первыми и почти всей группой, только Свету оставили в кабинете. Не любила она на трупы смотреть, тем более расчлененные.
В роще одиноко стоял УАЗик ППС. Никто из руководства и местной прокуратуры еще не успел сюда наведаться. Что ж, тем и лучше.
Когда мы вышли из машины, нас встретил старший сержант. Подтянутый, широкоплечий, но лицом «зеленый», как несвежая колбаса.
— Командир отделения Поляков, — отрапортовал он Горохову, безошибочно признав в нем старшего.