Курсант: Назад в СССР 11
Шрифт:
— Что? — понимающе кивал я, подливая масло в литературный огонь.
— А ничего! Вульгарная банальность! Этого убили, эта повесилась, а в результате все только и делают, что ищут убийцу.
— Да, действительно, скатился…
— Вот и вы меня понимаете! Где духовность? Где поиск начал? И чему эти книги вообще могут научить?
— Вы правы, Антонина Арсеньевна… Не зря меня мучили сомнения. Скажите, а с чем связаны такие перемены в мировоззрении Светлицкого как творца? Может, вы что-то знаете, может, с ним что-то случилось?
— Насчет этого не знаю,
— То есть? Про то, как Светлицкий скатился?
Заместитель поводила рукой в воздухе.
— Нет, но логически это следует из текста послания.
— И что же там?
— Извините, Андрей Григорьевич, анонимка порочит честь и достоинство Светлицкого, я не могу вам ее показать. И вообще, ее надо было бы уничтожить, но мы ее пока оставили, чтобы проверить.
— А если я вас попрошу как сотрудник милиции, а не как частное лицо, — улыбнулся я и, вытащив удостоверение, раскрыл корочки. — Вы же знаете, если в анонимке содержится информация, подпадающая под сведения о противоправных деяниях, мы обязаны отреагировать.
— Ну, если как сотрудник, — всплеснула руками тетя, — то я с радостью ее вам покажу.
А я про себя подумал: ай да Пушкин, вот это я навёл собеседницу на улику. Правильно говорят, болтун — находка для опера.
Женщина достала из выдвижного ящичка стола корявый ключ, вставила его в скважину сейфа и извлекла сложенный серый листочек без конверта. Протянула его мне.
— Вот, смотрите!
Я развернул писульку и стал читать. По мере прочтения мои брови все выше уползали на лоб.
Дочитав до конца, я поднял глаза на Антонину Арсеньевну и спросил:
— Это правда? Все, что там написано?
— Я не знаю… — пожала та плечами. — Доказательств у нас нет, но ведь — подумайте сами, просто так такое трудно придумать.
— Вы правы, — я задумчиво зажевал губу.
Несмотря на все мои подозрения, я всё-таки был поражён. Вот ты какой — Всеволод Харитонович Светлицкий…
От автора:
И снова Ревизор от автора Дико Сержа Винтеркея! Новый том про попаданца в СССР Павла Ивлева стартует сегодня. Первая книга серии здесь со скидкой: https://author.today/work/267068
Глава 19
— А где конверт? — спросил я Антонину Арсеньевну. — В чём-то же оно пришло?
— Затерялся, — пожала та плечами, — но там обратного адреса, естественно, не было.
— Это что получается? — я снова уткнулся взглядом в текст, отпечатанный на пишущей машинке. — Что за Светлицкого писал «негр»?
Анонимка вещала о том, что товарищ Светлицкий на самом деле — бездарь и эксплуататор чужих литературных трудов. Якобы все яркие, литературно и психологически проработанные сцены в его самых популярных романах написаны другим автором. Там приводилось подобие доказательств, анонимщик ссылался на фактуру текста, образность языка и прочую писательскую заумщину, говорил, что невооруженным глазом видно, что в разных главах стиль отличается. То взлетает до небес, то скатывается на уровень заметок в школьной стенгазете.
— Какой ещё негр? — литераторша непонимающе на меня уставилась.
Я не знал, есть ли такое выражение сейчас, или оно гораздо позже появится, поэтому перефразировал:
— Человек, который пишет за него — вы понимаете, за определенную мзду.
— Соавтор?
— Нет, он нигде не фигурирует, ни на обложке, ни в правах на рукопись.
Это, казалось, шокировало представительницу местного Союза писателей едва ли не больше, чем сама анонимка.
— Что вы? У нас так не принято! Как можно?
Она широко открыла глаза и приложила руку к груди, причём явно нисколько не играя. Я внимательно наблюдал за ней.
— Тогда анонимка получается — пшик?
Женщина замялась, стояла и теребила кончик пуховой шали, а я продолжил:
— Вижу, у вас все-таки сомнения некоторые появились в честности Светлицкого?
— Вы знаете, — вздохнула литераторша. — Там ведь действительно есть сцены, которые сильно отличаются от общей канвы повествования. Выгодно отличаются. Я не знаю, как это объяснить. Возможно, у Всеволода Харитоновича просто-напросто были вспышки яркого озарения, когда он писал эти фрагменты. Вдохновение, вы знаете, когда за пером не поспеваешь…
Во всякие вспышки я не верю (кажется, и Антонина Арсеньевна не знала, верить ли в такую мысль), а информация любопытная. Это был дым не без огня…
— Вот что, Антонина Арсеньевна, письмо это я у вас изымаю… Нужно два понятых.
— Как? Зачем изымаете?
Увлёкшись нашей беседой и выяснением правды о свойствах текста своего коллеги, она, кажется, и забыла, что я представлял здесь оперативных работников.
— В оперативных целях, тайна следствия, так сказать.
— А-а… Понимаю… — закивала она. — Я уже и не знала, что с ней делать. Всеволод Харитонович сказал ее сжечь, а я вот как знала, что пригодится вам.
Тоже любопытная деталь.
— Всеволоду Харитоновичу и кому-либо еще ни слова, что я забрал эту писанину.
— Да, да, конечно, — прошептала женщина, проникшись «тайной следствия».
Хотя, признаться, на это надеяться не приходилось. Слишком словоохотлива была Антонина Арсеньевна.
— Вот вам и великий писатель! — Горохов вертел в руках анонимку, которую я изъял в доме литераторов. — Плагиатор? Куда ни плюнь, везде Светлицкий! Чтоб его книжки мыши погрызли!
— Плагиат — это когда чужой труд присвоили, — заметил Катков, — а тут намекают, что он не сам писал, а за него. По договорённости, так, Андрей?
Я кивнул. Горохов сощурился.
— Я вот только одного не пойму, — продолжил Алексей. — Мы же все читали? Никто не заметил ничего, что вот тут пишут?
Он окинул нас всех взглядом.
— Да разве это чтение? — отмахнулся я. — Так, просмотрели. Как Юлий Цезарь, один глаз в одном тексте, другой — в другом.
— Ну ладно еще вы, — расстроенно покачал головой Катков. — Ну, а я-то куда смотрел…