Курсант: Назад в СССР 11
Шрифт:
— Не двигайся, сука, больнее будет! — я убрал пистолет в кобуру и ловко завернул ему руки за спину. Сел ему на поясницу, подбив заломленные руки коленями.
Щелк! Наручники сковали его запястья. Теперь никуда не денется. Не поднимая его с земли, я пошарил по карманам. Похлопал по местам, где могла быть заточка или что-то еще (внизу брючин, на груди, подмышками). Но ничего не нашел, пустой…
— Ты кто такой? — я перевернул его на спину, вглядывался в незнакомую морду.
— Да пошел
— Мент поганый!.. — снова выдохнул он.
Раз! — я двинул ему носком ботинка под дых. Тот скрючился и снова завыл.
— Это тебе за «поганого», — хмыкнул я и пошарил в темноте в поисках ножа, улика все-таки. Но не нашел. Ладно, чуть позже с фонариками поищем.
Поднял тушу, опирая о свое плечо. Нужно дотащить бандита до телефона, сообщить в дежурку, поднять нашу группу, чтобы сделать осмотр и нож изъять как полагается. Он где-то здесь лежит, в пожухлой траве. А этого гаврика перевязать надо, пока кровью не истек.
Я выволок мужика из гаражного массива. Мы очутились под светом дворового фонаря. Я швырнул стонущее тело на лавочку возле детской площадки.
У-ух! Можно передохнуть, тяжелый, зараза.
Как назло до ближайшей телефонной будки далеко. Даже не знаю сколько, но вряд ли в захолустном проулке она вообще имеется. Это надо на крупную улицу выйти. Не вариант совсем. Придется побеспокоить спящих граждан, стучаться с этим окровавленным телом в случайные квартиры и просить вызвать милицию и скорую.
Блин! Лучше бы насмерть его пришил, возни бы меньше. Промелькнула злая мысль. Но нет. Пусть живет… Нужно узнать, что это за перец такой, и какого хрена он напал на Светлицкого, и что за сверток ему передал…
Только я об этом подумал, как из темноты раздался голос:
— Андрей Григорьевич? Помочь? — на свет дворового фонаря вышел Светлицкий, раненая рука висит безвольной плетью, вторая прижата к груди, удерживая бумажный сверток.
Глава 23
Писатель собственной персоной! Не убежал, не спрятался, а пошел за мной. Наверное, услышал звук выстрелов и нашел нас. Что ж… Не думал, что скажу это, но его помощь сейчас будет кстати.
— Всеволод Харитонович, нужно позвонить в «02», — сказал я и, кивнув на раненое тело на лавочке, добавил, — и «03» заодно. Вам, похоже, тоже медицинская помощь не помешает.
Нападавший при виде Светлицкого совсем сник. И характерно прятал морду, отворачиваясь от света фонаря — будто боялся, что его раскроют.
— Ерунда, царапина, — отмахнулся писатель. — А вот если бы вы меня не предупредили! Этот бандит продырявил бы мне спину… Спасибо, Андрей Григорьевич, это вы удачно появились. Очень удачно…
Светлицкий подошел вплотную к задержанному, вглядываясь в черты его серого, как асфальт, лица.
— Ага, бывают же случайности, — улыбнулся я. — Гулял в этом районе и наткнулся на двух подозрительных людей. Одним из них вы оказались.
— Так поздно гуляли? — поднял на меня бровь писатель.
— Не спалось просто, — слукавил я. — Мы же по всему Союзу колесим, по разным часовым поясам. Биологические часы периодически сбоят, так сказать. Бывает, что день с ночью путается, а в таких делах прогулка перед сном очень помогает.
— А, ну да, ну да… — Светлицкий, отставив сверток на лавке, вдруг бесцеремонно ухватил задержанного за подбородок и развернул его лицом к себе, словно у коня зубы проверял. — Кто ты такой?! И какого рожна на меня напал?!
Бандит лишь дернулся и зло сплюнул, освободив «лошадиную морду» из пальцев писателя, и скрипнул зубами.
Вот так поворот! Я был уверен, что Светлицкий знает своего врага, а тут такие вопросы задает… Притворяется? Делает вид, что впервые его видит? Непохоже…
Мать честная, чем дальше в лес, тем злее дятлы. Много вопросиков у меня к товарищу писателю нарисовалось, но в присутствии бандита я не стал ничего спрашивать, по отдельности с ними беседовать надо.
— Ну так что, Всеволод Харитонович? Милицию вызовете?
— А может, вы сами сходите? — неожиданно предложил он. — А я этого бандита покараулю? Уж от меня не убежит, не беспокойтесь, сами знаете, какую я службу прошел.
— Не положено, — категорично замотал я головой. — Вы теперь человек гражданский. А вот я, можно сказать, круглосуточно при исполнении. Я сам постерегу. Вызывайте бывших коллег.
Интересно, что это писатель задумал? В мое отсутствие допросить с пристрастием мужика? Или добить? Черт его знает… В голову лезли противоречивые мысли. Но возможности остаться наедине с подозреваемым я ему не дал. И ведь не исключено, что этот тип в наручниках и есть наш Литератор.
— Хорошо, я попробую позвонить, — нахмурившись, кивнул Светлицкий и уже было побрел в сторону ближайшего подъезда, просить у жильцов доступ к телефону.
— Всеволод Харитнович, — окликнул я, — а сверточек-то можете оставить. Чего с ним таскаться с больной-то рукой? Кстати, что в нем?
— Вы не поверите, Андрей Григорьевич, — хмыкнул Светлицкий, — я не знаю.
— Вы правы, — натянуто улыбнулся я. — Не поверил. Оставьте, пожалуйста, сверток на лавке. Не беспокойтесь, я покараулю.
— Да он не тяжелый, — хотел было отмахнуться от меня писатель, но не получилось.
— Все равно оставьте, — настоял я. — Это улика, мы его изымем.