Курсант: Назад в СССР 11
Шрифт:
— Коллеги! А у нас есть совпадение! — торжественно заявил он, оторвавшись от лупы и подняв на нас счастливый взгляд.
— Ну вот! — Горохов потирал руки. — Я же говорил! Светлицкий это сам на себя написал!
— Да нет, — замотал головой криминалист. — Совпадение не с рукописью Всеволода Харитоновича, а с письмом от Литератора…
— Чего?! — вытаращился на криминалиста шеф.
— Анонимка на Светлицкого и письмо, в котором шифровка о Приходько — выполнены на одном печатном устройстве.
—
— Похоже на то, — кивнул Катков. — Вот вам и мотив! Он убивает по сюжетам писателя, чтобы того подставить… Возможно, Литератор был помощником Светлицкого в прошлом. Но по каким-то причинам на него обозлился.
Все погрузились в размышления. А это ещё ребята не знали про самую свежеиспеченную версию с Рубилиным.
— А не проще ли ему убить самого Светлицкого? — спросил Горохов. — Сразу ударить по объекту мести, так сказать…
— Я думаю, он так и сделает в конце концов, — вмешалась Света. — А пока он хочет изрядно подпортить ему жизнь. Предварительно измотать.
— Мда-а… — Никита Егорович вытер рукавом вспотевший лоб. — Не думал, что в литературной среде такой серпентарий. Не зря говорят, что ничто так не радует писателя, как неудача коллеги… Вот что, товарищи! Срочно найдите этого теневого соавтора!
— Негра, — уточнил я.
— Что?
— Теневых соавторов «неграми» называют. Я по радио слышал. Не по нашему… — немного слукавил я, утаив свои знания из прошлой жизни.
— Неплохое название, — одобрительно покачал головой Горохов. — Вроде как батрачит, как раб за еду.
— Ага, — кивнул я.
В СССР слово «негр» было неразрывно связано с рабством, гнётом и расовой эксплуатацией со стороны США.
Дверь распахнулась, и вошел Федя. Он проплелся к своему стулу и плюхнулся на него, обмахиваясь ладонью. Набегался, бедняга.
— А что вы на меня так смотрите? — уловил он взгляд нескольких пар глаз на себе.
— Нашел автора анонимки? — спросил Горохов.
— Нет пока, но работаю… А что случилось?
На следующий день. Кабинет ОБХСС Литейского горисполкома.
— Разрешите? — после несмелого стука дверь приоткрылась, и в проеме показалось тревожное лицо Рубилина.
— Входите, Анатолий Игнатович, — улыбался с холодком оперуполномоченный капитан Сажин.
— Вы меня вызывали, — Толя положил на стол перед милиционером в гражданском костюме смятую повестку. — Мне начальство передало. Вот…
— Да вы не тряситесь так, — оперативник ОБХСС смотрел немигающе, как удав. — Присаживайтесь, у нас будут к вам некоторые вопросы, гражданин Рубилин.
— Там по мотоциклам неувязочка просто
— Каким мотоциклам? — прищурился на него собеседник.
— Как каким? — пожал плечами Толя. — «Ява 350–638–00», новая модель, в этом году выпустили. Ее еще пеналом называют. Вы разве не поэтому меня вызвали?
— Вам знаком вот этот документ? — оперативник положил на стол перед Рубилиным потертую накладную.
Толя тревожно вчитывался в строчки, а потом лицо его расслабилось, и морщины на лбу разгладились.
— Да вы что? — всплеснул он руками, облегченно выдохнув. — Это же приход с 15-й базы, не моя подведомственность. У меня склады промтоваров, а тут овощи значатся… Да и нет таких у нас работников, чьи подписи я тут наблюдаю.
— Вы уверены? — от взгляда оперативника Толя поежился.
Милиционер хоть и молодой, около тридцати, но из-за «милицейских» усов, намечающейся лысинки и квадратных плеч казался гораздо старше своих лет.
Толя снова впился глазами в бумажку, но, поймав себя на мысли, что нового она ничего не родит, хоть засмотрись, поднял голову и уже гораздо увереннее кивнул.
— Товарищ капитан, да точно я вам говорю.
— Хорошо, — улыбнулся Сажин. — Пишите…
— Что писать? — растерялся Рубилин.
— Все, что вы мне сказали. Мол, знать не знаю про эту накладную, и вообще, такие должностные лица у нас не работают.
— Ага, понял, а ручку можно?
Оперативник протянул авторучку и листок. Толя принялся выводить каракули, но вместо букв появлялись лишь бесцветные штрихи от вдавленностей.
— Ручка у вас не пишет, — Толя поводил ей еще по бумаге, но все без толку.
Капитан поискал на столе глазами и вытащил из пластикового стакана с изображением вида московского Кремля другую авторучку.
Рубилин снова стал писать, но и эта попытка оказалась неудачной, даже листочек порвал, слишком усердно и нервно водя стержнем по бумаге.
— И эта не пишет… — растерянно пробормотал он.
— Что за напасть, — скривил тонкие губы Сажин. — Вы вот что, Анатолий Игнатович, напечатайте на машинке, а потом подпишите. А я пока за ручкой схожу… Умеете печатать?
— Умею, — гордо заявил Толя.
— Замечательно, вот у меня и бумажка заправлена как раз, — оперативник придвинул пишущую машинку к Рубилину, а сам вышел из кабинета. Вернулся через пару минут, когда Анатолий уже достукивал по клавишам. Бил ловко, с навыком заправской машинистки.
— Я все, — заявил Толя и вытащил листок из каретки.
— Отлично, подпишите теперь, что отпечатано собственноручно, дата, подпись.
— Готово… Это все, я свободен?
Капитан забрал листок и хитро уставился на Рубилина: