Курсант: назад в СССР 9
Шрифт:
Общими усилиями подняли тело наверх, и уже там Вера занялась более детальным осмотром.
— Под ногтями волокна, — заявила она, делая соскоб пинцетом на отрезок пленки с желатиновым слоем для изъятия микрочастиц. — Предположительно текстильного происхождения.
Я выхватил криминалистическую лупу из чемодана Каткова и стал рассматривать находку:
— Они зеленые, подобные обнаружены под ногтями предпоследней жертвы. У Миронова.
— Да, — кивнула Вера. — По цвету совпадают. А прошлые волокна идентифицировали? Установили их принадлежность?
— Да, — кивнул Катков. —
— Официально результат еще не готов, — вмешался Горохов, доставая блокнотик и шурша страничками, — но я вчера с ними созванивался, — следователь стал зачитывать из блокнота: — Природа волокна неоднородна. Является смесью шерсти и полиэфирного волокна. В простонародье «лавсаном».
— Я думала, лавсан — это и есть вид синтетического волокна, — удивилась Вера.
— Нет, — замотал головой Катков. — Это название придумали по аббревиатуре лаборатории, где изобрели этот полимер. Лаборатория Высокомолекулярных Соединений Академии Наук СССР.
Алексей всегда был полон разных фактов, как будто бы случайным набором — но часто они действительно пригождались.
— Где же у нас выпускают такую ткань?
— Вот именно, что нигде, — пожал плечами Горохов. — В таких смесовых пропорциях с шерстью не производят в СССР ткани. У нас если шерсть, то, в основном, чистая, если синтетика, то тоже без примесей. Получается, что одежда у этого Борца не совсем обычная. По крайней мере, произведена не в Союзе. И эти волокна, которые нашли у Белкина, я уверен, тоже будут иметь аналогичный состав. Придется, конечно, и их в Москву направить.
После Вера оголила правое плечо трупа. Изрядно потускневшая на фоне фиолетово-лиловой кожи, там красовалась злополучная и всем уже знакомая татуировка в виде волчьей головы. Тело немного уже распухло, отчего и волк казался огромным. Побольше, чем у прошлых жертв.
Катков щелканул на фотоаппарат рисунок, а Горохов что-то зло пробормотал себе под нос. Не нравилось ему, что преступнику удалось поиздеваться над нами. Неуловимость Борца, как, впрочем, и всех прошлых маньяков, Никита Егорович принимал как личную обиду и вызов. За столько лет в системе так и не привык рутинно относиться к убийствам. Не проняла его пресловутая профдеформация. Хотя слова сейчас такого еще нет, ведь считается, что все советские правоохранительные органы по умолчанию чуткие и отзывчивые. И ведь, в большинстве случаев, так оно и было.
— Смотрите, — Вера продолжала возиться с одеждой трупа и извлекла из кармана его спортивного костюма игральную карту. — Это же король пик.
— Кто бы сомневался, — еще больше нахмурился Горохов.
— Борец продолжает с нами играть, — вставила Света. — Следующим будет туз пик.
— Не удивлюсь, что он уже лежит где-нибудь мертвый. Тьфу-тьфу! — добавил Горохов и огляделся в поисках деревяшки, но, не найдя ничего подходящего, постучал по бетонке.
Мы только вздохнули — если б это помогало. Будь суеверия рабочим инструментом, мы бы и его поставили на службу делу.
— А после туза? — Вера озадаченно взглянула на нашего шефа. — Думаете, весь этот ужас прекратится?
— Надеюсь, — хмыкнул тот в ответ. — Но не уверен. Уж слишком этот гад наглый, и убивать ему явно нравится, это сразу видно. Может, после туза затеет другую «карточную» игру. Или вовсе не карточную. Но его ребусы меня уже начинают раздражать. Он явно продумывает все наперед, а не убивает спонтанно, как большинство одержимых манией убийства. Интеллектуал, мать его за ногу! — Горохов только на секунду смутился, ругнувшись в присутствии сразу двух дам, но никто и бровью не повёл. — Такого переиграть сложнее. Но интереснее будет его прищучить.
— Вы точно сможете его найти? — спросила Вера.
— Пока от нас еще никто не уходил, — проговорил Горохов, но в этот раз как-то не очень уверенно, будто сомневался в своих силах.
Признаться, я тоже немного сомневался в скором исходе этого дела. Такого «игрока» нам еще не попадалось. Самое хреновое, что он знает о всех наших действиях. Может, и сейчас сидит где-нибудь в кустах и наблюдает, как мы осмотр места происшествия делаем и что о нём говорим.
Я огляделся. За каждым кустом в лесу мне мерещилась темная фигура Борца. Он ухмылялся и таращился на нас злобными кровожадными глазками.
В понедельник утром Федя пришел на работу невыспавшийся. Но довольный, как кот, который только что изловил и сожрал жирного воробья. На планёрке он сидел и таращился то на портрет Дзержинского, который висел на стене над столом Горохова, то в распахнутое окно. Не слушал Никиту Егоровича и о чем-то мечтательно вздыхал. После нарезки боевых задач мы разошлись по своим рабочим делам, а Федя так и остался сидеть на стуле.
Я дернул его за рукав. Тот опомнился, встал и вышел из кабинета следом за мной.
— Мы куда, Андрюха? — растерянно проговорил он.
— Как куда? Работать.
— Извини, но я все прослушал. Какие на сегодня задания Никита Егорович мне поручил?
— Тебе досталось самое простое, проверить всех в городе, кто любит играть в «Тысячу», посмотреть их жилища на предмет наличия одежды зеленого цвета заграничного производства, ну и задержать подозреваемого.
— Все шутишь… А мне, между прочим, реально сегодня не до работы. Устал, как собака и спать хочу.
— Где же тебя ночью носило, друг мой неугомонный? В гостинице ты не ночевал. Не видел я в твоем номере света.
— Ага, не ночевал, — на лице Погодина расплылась блаженная улыбка. — Я у Веры был… У нее ночевал. Похоже, что у нас все серьезно. Ночью нам совсем не до сна было. Вот так
— Ого! Поздравляю, ты, наконец, завел себе девушку.
— Так говоришь, будто про собачку, — фыркнул Федя. — А я, между прочим, жениться на ней не передумал. Особенно после сегодняшней ночи. Эх… Какая девушка!
Я потрепал его по плечу.
— Это всегда успеется. Скоро вообще жениться будет принято только тогда, когда вместе поживешь пару-тройку лет, а то и больше. Для притирки, так сказать.