Курсант: назад в СССР 9
Шрифт:
— Рапорт-то я напишу, — закивал тогда Жмых. — А расписываться за тебя не умею.
— Федю попроси, мы с ним давно работаем.
Глава 16
Воеводина отправили на экстренную операцию. Я остался дежурить в коридоре хирургии. Нацепил накидку, истерзанные временем шлепки из дерматина, сшитые суровой ниткой, и ходил взад-вперед, поглядывая в окно на утренние сумерки.
На душе неспокойно. Не всех мы взяли, возможно, подельники придут освобождать своего
Если у них такое «волчье» братство, то хрен знает, что ждать от такого клана. Может, у них в уставе «кровью» прописано вытаскивать друг друга из любых передряг? Это не простые урки, которые пекутся каждый за свою шкуру. Сообщество дзюдоистов — нечто новое, возможно, прародитель организованной преступности. На тренировках я видел их сплоченность, секта, да и только. На корню надо их рубить, пока девяностые не настали.
Все-таки у меня было преимущество, которого у них не будет никогда.
Я подошел к посту дежурной медсестры, взял телефонную трубку и набрал номер кабинета Горохова. Несмотря на ночь (или, скорее, раннее утро), он оказался на месте. Уже в курсе был нашей удачной засады.
— Как Воеводин? — первым делом спросил следователь.
— Врачи говорят, состояние пока неопределённое. Прогноз после операции возможно будет сделать.
— Не хватало, чтобы он коньки откинул, — даже через трубку я увидел, как Горохов морщится. — У меня столько к нему вопросов.
— Будем надеяться, что выживет. Он даже в себя приходил. Но сами знаете врачей, они всегда опасаются говорить что-то конкретное в подобных случаях. Как у вас там? Что нового?
— Этих троих задержанных пока не разговорили. Молчат, как партизаны. По другим адресам уже проехали местные оперативники, доставили в отдел всех, кто посещал секцию, только одного не нашли.
— Кого?
— Тезку твоего, Андрея Пичугина. Родители сказали, что он дома не ночевал.
— Плохо… — я задумался.
Неужели он был в той «восьмерке»? Мне казалось, его еще будут некоторое время «мариновать», не пуская на дело. В резерве, так сказать.
— Найдем, — хмыкнул следователь. — Живого или мертвого, так сказать…
Настроен мой начальник был решительно.
— Дюша неплохой парень, — заступился я за своего спарринг-партнера, — просто связался не с той компанией.
— Если виноват, пойдет со всеми по полной строгости закона, — заявил Горохов. — У нас характеристика положительная только как смягчающее засчитывается, сам понимаешь, Андрей Григорьевич, закон для всех един.
«Пока это так», — кивнул я про себя. Уже не за горами распад Союза, после чего коррупция захлестнет страну, и закон будет на стороне тех, кто больше заплатил.
— Я попробую его найти, не думаю, что он будет скрываться от милиции.
— Хорошо, Андрей Григорьевич, держи меня в курсе. Поспать сегодня уже не получится, если что, я на рабочем месте. Но ты бы лучше больничку не покидал. Пока тут бардак творится. Такое громкое ограбление. Подняли весь личный состав уголовного розыска, сменить тебя пока некем. Жмых и Погодин тоже по дзюдоистам работают. Беседы с ними ведут, хотя пока без толку. Молчат, упёртые гады.
— Я никуда отлучаться не буду, — заверил я. — По телефону попробую его найти.
— Добро.
Горохов положил трубку, а я набрал номер телефона квартиры Дюши.
— Алло, — на том конце провода раздался немолодой голос подавленной женщины, наверное, мать.
— Здравствуйте, а Андрея можно?
— Нет его, — ответила женщина. — Вы же уже приходили ночью.
— Кто приходил? — напустил я удивление на свой голос.
— Как — кто? Вы разве не из милиции?
— Нет, я его товарищ, меня тоже Андрей зовут. Мы вместе на секцию ходим, может, он вам рассказывал. Тут какая-то чертовщина творится. Всех наших спортсменов задержали. За мной приходили, но я спрятался. Вот, хотел Дюшу по-дружески предупредить, чтобы не высовывался.
Я вешал лапшу, частил в тревожном темпе, а сердцем чуял, что меня слушает не только мать. Так и оказалось.
— Андрюха! — раздался уже знакомый голос, это был Дюша. — За тобой тоже приходили?
— Ага! Что случилось? Это связано как-то с тем… Делом, про которое ты мне рассказывал?
— Слушай, я не могу сейчас говорить, — понизил голос парень.
— Так ты участвовал?
— Я же говорю, мне неудобно рассказывать.
— Давай встретимся, сможешь ко мне подъехать?
— Куда?
— Я возле больницы живу, — соврал я. — Давай на крыльце городского стационара встретимся. На всякий случай подальше от чужих глаз.
Пичугин помялся, но недолго.
— Это недалеко от меня, скоро буду.
— Хорошо, жду тебя на крыльце.
— Вот только за квартирой моей следят, наверное, — обеспокоенно проговорил Дюша. — Я спрятался на балконе, в чехол от резиновой лодки, когда менты приходили. Не нашли меня. Так… Придумал! Вылезу через соседний подъезд, а в него через чердак по крыше попаду.
— Так, может, нам сдаться? Если ты ни при чем, милиция разберется, а так они всё равно всю нашу секцию ищут. Зачем бегать, все равно поймают…
— Знаю я, как они разберутся. Тренер сказал, что теперь мы все подельники, и в случае неудачи под одну гребенку пойдем. У меня нет резона ему не верить. Ладно, скоро буду.
Я стоял на крыльце больницы и всматривался в рассветную тишину пустынных улиц. На стене у входа пришпилено задорное рукописное объявление, выведенное красным фломастером: «Внимание! Кормить пациентов в холле строго запрещено! Администрация».