Курсант. На Берлин
Шрифт:
В ту же секунду к музыке добавился женский визг сотрудниц салона, которые спокойно отдыхали в комнате. Дамочки наслаждались мужским обществом, вином и патефоном. Они подобной подставы никак не ожидали.
Мужчины, находившиеся вместе с девушками, возмутились. Они, конечно, представить не могли, что один из двух непонятных, неадекватных господ, ввалившихся наглым образом в комнату, это — начальник сыскной полиции. Рассмотреть его и узнать у них просто не было ни времени, ни возможности. Все, что поняли лишившиеся удовольствия и женского общества финны, началась драка, которая сейчас обломает им весь кайф.
Соответственно, расстроенные гости, совершенно
Я не стал дожидаться дальнейшего развития этого сумасшествия. Хотя, врать не буду, любопытство имелось преогромное. Однако, мне точно пора было свалить по-английски.
В конце концов, Куусари своим поступком не только испортил вечер Эско, уж не знаю, чего они там не поделили, но и дал мне возможность сбежать.
Я подскочил к окну, дёрнул щеколду, толкнул раму и сходу перепрыгнул через подоконник. Неприятных сюрпризов в виде любых препятствий, о которые можно сломать ноги, там не было. Я с первого взгляда, едва только взялся за створку, оценил ситуацию. Окно выходило на задний двор и под ним имелись только весьма густые, крайне удобные для прыжков кусты.
Приземлился на полусогнутых, выпрямился и рванул в ту сторону, где Осмо велел его ждать. Шум, крики и гам постепенно становились тише, отдалясь по мере моего движения.
Наконец, я обогнул дом и оказался на центральной улице. Первым делом сбавил скорость. Не стоит привлекать внимания. Потом отсчитал нужный поворот и нырнул в какой-то закоулок.
— Черт… Мужик, ты офигенно мне помог.
Высказался себе под нос, имея в виду, естественно, полковника в отставке. Потому как его помощь и правда сложно было переоценить.
Сегодня — первый день моего пребывания в Хельсинки. Максимум, через две недели я должен быть в Берлине. Времени вообще нет.
За четырнадцать дней необходимо связаться с РОВС, выполнить два пункта задач, связанных с данной организацией, добиться, чтоб Риекки вышел на контакт с Мюллером, сообщив обо мне, и отправиться в Германию. Нет возможности тратить драгоценные дни на одного только начальника сыскной полиции.
Кстати, про РОВС…Задач у меня действительно было две. Первая — чисто моя, импровизационная. Я собирался раздраконить Риекки тем, что Алексея Витцке хотят заполучить еще и члены союза, а не только начальник сыскной полиции. Вторая — озвученная Шипко. Его, так сказать, важное поручение. Оно у меня тоже было.
Естественно, я не идиот, чтоб бегать по Хельсинки в поисках любого белогвардейца или члена военного союза. Любой мне не нужен. Нужен определенный.
Меня интересовал руководитель VII Финляндского подотдела РОВС — Василий Витальевич Шульгин. Шипко приказал выйти в Хельсинки именно на него. Обычно этот господин находился в Королевстве Сербском, но именно сейчас на время сменил место дислокации и прибыл в Финляндию.
Я оглянулся по сторонам. Закоулок был тупиковым, соответственно, ждать Куусари нужно лишь с одной стороны. Поэтому я прислонился спиной к стене, закрыл глаза и постарался детально вспомнить разговор с Панасычем, который касался Шульгина…
— Значит так.– Шипко остановился рядом с учебным столом и мне под нос упала очередная папка с документами. — Шульгин Василий Витальевич. Потомственный дворянин. Рано остался
Я не удержавшись, тихо хохотнул себе под нос, за что сразу огреб подзатыльник.
— Товарищ сержант государственной безопасности, если вы будете продолжать так часто бить меня по голове, я в Берлин приеду идиотом.
— Ты, Алексей, должен приехать туда живым идиотом. Да и вообще… Должен приехать… Так что давай, слушай и вникай.
— Вникаю. Просто, зачем мне эта информация? Про скрипки и гитару? — Я поднял голову, вопросительно уставившись на чекиста.
— Все пригодится. Слушай, говорю! Значит, в чем суть. Шульгин одно время пользовался большим уважением в рядах белогвардейского движения, сформировавшегося за границей. Очень большим. Он тайком прибыл в Советский союз, провёл здесь некоторое время. Проехал по нескольким городам, а когда вернулся, написал целый труд о НЭПе и о том, что творится с России. Естественно, его поездка была секретной, диверсионной, можно сказать… Вернее, он так думал… На самом деле, приезд Шульгина являлся частью операции «Трест».
Шипко замолчал, глядя на меня сверху вниз. В его взгляде отчетливо читалось сомнение. Однако, спустя пару минут он всё-таки продолжил.
— Что такое «Трест»… Это контрразведывательная операция ВЧК-ГПУ-ОГПУ. Длилась она с 1921-го по 1927-й годы. Шесть лет без малого… В её ходе была создана фальшивая организация антибольшевистского подполья «Монархическое объединение Центральной России». Цель — помочь выявить настоящих монархистов и антибольшевиков. С их помощью Шульгин как раз и пробрался в Советский Союз, искренне считая, будто изображает из себя шпиона. Обо всем рассказывать тебе не буду. В данном случае очень уместна поговорка, меньше знаешь, крепче спишь. Пожалуй, единственное, что скажу, не касающееся Шульгина, твой отец был одной из составных частей данной операции. С его помощью получилось заманить сотрудника английской разведки. Некоего гражданина Рейли. Именно товарищ Витцке активно поспособствовал, чтоб Рейли согласился встретиться с подпольной антисоветской организацией в Москве для обсуждения важных вопросов. Твой отец свел все концы этой цепочки. У Рейли завязалась переписка с главным действующим лицом «Монархического объединения». В конце марта 1925 года Рейли дал понять, что готов ехать в Москву. Твой отец встретился с ним в Хельсинки и настолько убедил его в безопасности посещения СССР, что тот не только согласился, но и поверил в благополучный итог. Думал, его новые друзья, даже в случае ареста, смогут все решить. О согласии Рейли было доложено товарищу Дзержинскому. Тот дал добро на проведение операции по захвату английского разведчика. В сентябре Рейли перешел границу в условленном месте. Предупрежденный пограничник посадил его на поезд, идущий в Ленинград.
Шипко снова резко замолчал. И теперь, судя по тяжести молчания, продолжать точно не собирался. По крайней мере именно данную часть истории. Для меня она закончилась на ленинградском поезде.
— Вы сейчас дали понять, что отец был достоин другой участи? — Спросил я в лоб.
Просто подобные намеки проскакивали в словах Панасыча достаточно часто. Хотя, он никогда ничего подобного не говорил вслух. Он вообще никогда не говорил вслух того, что могло в негативном свете выставить руководство Союза.