Курсистки
Шрифт:
– Вика!
– Что, Вика?! Как я без них?! Она подумала обо мне, когда стреляла? Сплавили меня сюда, а сами! При мне хоть держались!
– Подожди, может, все не так. Может, кто – то другой, а не мама.
– У нее пистолет в руке был.
– Не факт, что стреляла она, – Соня старалась говорить убедительно, – Она могла просто поднять его с пола. Например, кто – то убил и бросил его около тела, а она подняла.
Соня любила читать. А детективы она обожала. У них в доме книги Агаты Кристи, Рекса Стаута, Гарднера занимали основную
– Ты так думаешь?
– Это возможно. Но, ты не торопись с выводами. Давай – ка, ложись, – Соня решительно толкнула Вику на постель.
– Может, все действительно не так? – пробормотала Вика сонно, подчиняясь.
Соне вдруг страшно захотелось услышать голос отца. И Полины. Она посмотрела на засыпающую Вику и вышла в коридор. Набрав номер Ады Карповны, она обдумывала, что сказать, чтобы та разрешила позвонить домой.
Позвонить ей разрешили. Но, автоответчик, голосом ее отца, вежливо сообщил, что никто к телефону в данный момент подойти не может. "Как это? А Полина?" – старая нянька уже давно никуда не выходила, а телефонную трубку таскала по квартире в кармане фартука. Что – то противно – липкое появилось в горле. Соня судорожно сглотнула образовавшийся ком. Ей стало страшно, как никогда.
Глава 4
Вот так неожиданно год назад ее жизнь приобрела особенный смысл. Правду говорят, дети – одно, но внуки! Агнесса ловила себя на мысли, что ангел – хранитель сделал еще один подарок, оценить который может только изголодавшееся по любви сердце. Конечно, она переживала за каждую свою воспитанницу, она гордилась тем, что делала. Она благодарила Бога за то, что может им помочь. Но девочки оканчивали Курсы и возвращались домой. Звонили ей, в гости приезжали, на свадьбу звали, на крестины детей. Выпускниц у нее уже было почти полтора десятка.
Анечка стала не просто приемной внучкой – единственным близким человеком, понимавшим ее до конца. Сережка, конечно, любим ею, но он, все же, мужчина. Одна боль не отпускала Агнессу – Ане предстояла еще одна, последняя операция, и от нее зависело, будет ли девочка ходить.
Они вместе похоронили Киру. Вспомнив, как нежно обнимал Сергей Анечкину мать, Агнесса успокоено вздохнула. Вернувшись из Германии, где он отработал год, он первым делом встретился с ней. А завтра Агнесса провожает их троих обратно: Сергей оплатил операцию Анечке в клинике своего бывшего однокурсника.
Агнесса подняла телефонную трубку.
– Юля, найди Гордея.
– Хорошо, Агнесса Лазаревна.
Не нравится Агнессе Софья в последние дни. Ада разрешила девочке позвонить домой, и теперь та сама не своя.
– Агнесса Лазаревна, звали? – Гордей осторожно опустился на стул: ну, не для него эта тонконогая мебелишка!
– Да, Гордей. Что там Софья?
– Да не в духе, явно. А что, отец так и не звонил?
– И не звонил, и телефон дома не отвечает. Беспокоится девочка. Да и мне не по себе. Мы тоже хороши – счета оплачиваются,
– Может, съездить к ним домой?
– Да, я об этом и хотела тебя попросить. Если никого нет, с соседями поговори.
– Хорошо. На работу к нему не соваться?
– Нет, не нужно. Он в отпуске по состоянию здоровья, я выяснила. У меня одна версия – лечится где-то. Скорее всего, за границей. И родственницу мог с собой взять. Только почему нам ничего не сказал? Не хотел, чтобы мы Соню информировали?
– Значит, у него что – то серьезное.
– Поезжай, нечего гадать.
Гордей молча поднялся. Он чувствовал, что Агнесса права, Риттер не мог так просто оставить дочь.
Кто этот парень, открывший ему дверь, Гордей не знал. Не было у Риттера ни сына, ни племянника.
– Добрый день. Мне нужен Риттер Александр Генрихович.
– Здравствуйте, – в голосе молодого человека слышался акцент, – Его нет, он за границей.
– Мое имя Гордей Прохоров, – Гордей протянул удостоверение начальника службы безопасности Школы Агнессы Бауман.
– Да, я в курсе, что у вас учится дочь Александра Генриховича. Проходите, мне нужно с вами поговорить, – Саша посторонился.
С тех пор, как уехали мать и Риттер, Саша не находил себе места. Он не понимал Риттера. Как можно было не поставить в известность дочь, а просто сбежать? Они долго спорили, в конце концов, чуть не поссорившись, сошлись на том, что Саша съездит в школу и поговорит с Соней, если Риттер задержится в клинике надолго. Действительный срок этого "надолго" не оговаривался. Саша только после того, как посадил мать и Риттера в самолет, понял, что Риттер просто сбросил на него принятие решения. Вот так смалодушничал этот, недавно еще сильный, человек.
– Садитесь, – Саша сделал приглашающий жест.
– Спасибо.
– Мое имя – Александр Гурский. Я сын старой знакомой Александра Генриховича. С ней он год назад уехал в Америку.
– Почему он ничего не сообщил нам?
– Он болен. У него рак. Мама уговорила пройти курс лечения в клинике моего отца, он известный онколог. Но, уговорить рассказать о своей болезни дочери, мы его не смогли. Он ссылался на то, что правилами вашей школы запрещено какое – либо общение с родителями. Это так?
– Да, за исключением особых случаев.
– Я считаю, Соня должна знать. Конечно, вам решать. Но, по – моему, самое время. Я разговаривал с отцом, он не стал от меня скрывать, что лечение вряд ли поставит Александра Генриховича на ноги. Максимум, что может случиться – еще несколько лет жизни. О полном выздоровлении речь не идет.
– Хорошо, как мне вас найти? Вы живете в этой квартире?
– Нет, я живу в маминой. Это в соседнем доме. Сюда я захожу только покормить кошку и полить цветы. Вот так удачно вы меня сегодня застали, – улыбнулся Саша. Он протянул Гордею визитку, – здесь мой рабочий номер и домашний. Как что решите, позвоните, пожалуйста.