Курсив мой (Часть 5-7)
Шрифт:
Октябрь
Что-то основное, что целиком идет из мышления, постигается поэтически через пронзите-льный поэтический образ. Так, Радищеву все его "публицистические" рассуждения пришли на ум через поэтическое переживание: едучи из Петербурга в Москву, он прислушался ночью к ямщицкой песне и был потрясен ее печалью и красотой. И это стало потом "публицистикой".
Ноябрь
Этот год, 1940-й, начался для меня мыслью о Блоке. Потом я перечитала его стихи, потом написала о нем ("60 лет"). Потом читала три тома воспоминаний Белого, дневник Блока, переписку его и записные книжки. Без конца перебирала в памяти все, с ним
В 1922-1923 годах в Берлине Белый говорил о Л.Д.Б. больше, чем писал о ней впоследствии. Вот что он говорил в пьяном бреду:
В ночь смерти Д.И.Менделеева (январь 1907 года) Чулков, влюбленный в Л.Д.Б., стал ее любовником. В это время Белый был в Париже. Она якобы обещала Белому быть его женой. Это она попросила Белого уехать из Петербурга и сказала, что будет писать ему ежедневно. Она, по словам Белого, хотела, "чтобы я добивался ее, чтобы боролся за нее". Вскоре переписка, однако, прекратилась (эта переписка теперь находится, видимо, в ЦГАЛИ). Л.Д. сошлась с Чулковым, и Белый "был забыт". У него на нервной почве сделалось воспаление лимфатических желез, и его оперировали, о чем он годами всем рассказывал. Чулков написал стихи о своей любви к Л.Д. и напечатал их в альманахе "Белые ночи" (1907), где они мерзко похожи на тогдашние стихи Блока. У Белого до 1909 года оставались следы болезни. "Три женщины исказили мою жизнь, - говорил он, - Нина Петровская, Л.Д. и А.Т."
Мне кажется, что в центре его "частной мифологии" всю его жизнь стоял миф "прекрасного Иосифа".
А.Т. осталась в Дорнахе, когда Белый уехал в 1916 году в Россию (было призвано ополче-ние). Не осталось ли в Дорнахе его бумаг, черновиков, рукописей? Его отъезд был разрывом с А.Т., но он тогда этого не предвидел, не понял. Когда в 1921 году он увидел ее в Берлине и узнал об ее отношениях с К., он очень тяжело переживал ее "измену".
"Прекрасный Иосиф", как это ни странно, был неравнодушен к горничным. У него всегда в Москве (когда он жил с матерью) были хорошенькие горничные. Он говорил, что "мамочка" после его несчастной любви к Л.Д.Б. так была озабочена его здоровьем, что "старалась брать подходящих горничных". Э.К.Метнер даже советовал ему жениться на горничной. "Может быть, - сказал при этом Белый, - это было бы хорошо". "Мамочка" сводила "Бореньку" с кем попало, например с М.Н.Кистяковской (об одном вечере, когда Белый провожал ее домой, написано в его воспоминаниях).
"Первое свидание" Белого описывает его увлечение М.К.Морозовой. Он переписывался с ней в 1901-1902 годах, в 1905 году они столкнулись по-настоящему. "Она была большая и истинно человеческая женщина". Но тут он опять оказался Иосифом Прекрасным, и она отошла от него. В 1912 году, вместе с А.Т., Белый гостил у Морозовых в имении, в Калужской губернии. Дочери М.К. (старшей) было семнадцать лет. Ее звали Леночка. "Она была очаровательна и обольстительна своею женственностью. Я любил ее чувственной любовью". Однако мысль, 1) что он женат и 2) что он когда-то был влюблен в мать, заставила его "подавить страсть" к дочери.
– Я кончу, как самоубийца или как святой, - говорил он, - собственно, я уже был святым.
Возвращаясь без конца и без связи к своей любви к Л.Д., Белый говорил (пишу по старым записям):
Была одна ночь, когда Белый и Л.Д., обнявшись, вошли в кабинет к Блоку. "Ну вот и хорошо", - сказал Блок. Л.Д. говорила перед этим: "Увезите
Одно из самых неожиданных признаний Белого: горничная, служившая у Э.К.Метнера, была незаконной дочерью Менделеева, то есть сводной сестрой Л.Д.Б.
О том, как Белый тосковал по А.Т. в 1917-1921 годах, свидетельствует письмо его к ней, написанное после переезда границы, в Литве. Это письмо отослано не было. Оно было передано мне хозяйкой пансиона в Берлине, где он жил, когда он уехал в Москву, - он его забыл среди других бумаг! Ходасевич напечатал его в "Современных записках". Уже в 1920 году, в самый разгар военного коммунизма и голода, Белый каким-то образом получил от А.Т. письмо, где она писала ему, что лучше им не жить вместе (в будущем). В "Путевых заметках" (Берлин, 1921) он называет А.Т. "Нелли" и "жена". Она почему-то оскорбилась этим.
Белый говорил, что его мать знала о его отношениях с Ниной П. и сочувствовала им. В Берлине он иногда кричал: "Долой порядочных женщин!" Он проводил твердую грань между понятиями "порядочные" и "непорядочные". С "порядочными" его сводила судорога бессилия.
Он говорил:
– Проклинаю вас, женщины моей молодости, интеллигентки, декадентки, истерички! Вы чужды естественности и природе.
– Вы говорили мне когда-то, что у меня небесные глаза, что я - Логос.
– Но для Андрея Белого не оказалось в мире женщины!
Он говорил еще:
– Я - Микеланджело.
– Я - апостол Иоанн.
– Я - князь мира.
– Меня зарыли живым при закладке Иоганнесбау.
– Судьбы Европы зависят от меня.
– Штейнер ищет меня.
– Штейнер боится меня.
Первая встреча со Штейнером произошла у Андрея Белого, кажется, в Брюсселе.
Штейнер читал там свою очередную лекцию. Белый и А.Т. слушали его. Написали ему письмо. Отнесли. Все это есть в письмах Белого к Блоку. Сначала они познакомились с женой Штейнера, балтийской немкой, Марией Яковлевной Сиверс.
Семь месяцев провел Белый в Дорнахе.
Он иногда мечтал иметь взрослого сына, и тогда в глазах его стояли слезы.
Мне (наедине) он однажды сказал, сидя на полу у печки в Саарове:
– Для меня иной мир - все равно, что осетрина. А все другие мужчины в ином мире - гости и обозреватели. Любите меня! Целуйте меня! Вы - мадонна Рафаэля. Я поведу вас туда, куда никто никогда вас не поведет.
(Я страшно тогда испугалась, что этот бред поведет к различным осложнениям его отношений с Ходасевичем.)
– Будете писать мою биографию, запомните: у Андрея Белого не было ни одной женщины, достойной его. Он получал от всех одни пощечины.
Между прочим, в 1923 году он говорил, что проживет еще лет десять. Он умер через одиннадцать лет.
Уезжая из Дорнаха в 1916 году, Белый целовал Штейнеру руки. Драматическая встреча их после русской революции в 1921 году описана в "Некрополе" Ходасевича.
Он, несомненно, оставил в Дорнахе свои бумаги и рукописи. А.Т. умерла осенью 1966 года. Что она сделала с ними? Сохранила или сожгла?