Курск- 43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2
Шрифт:
– не было стремления лишить [противника] возможности подвоза горючего, боеприпасов. Засады на главных направлениях действия противника не практиковались;
– действия противника по флангам привели к боязни быть окруженными, тогда когда танковым частям нечего бояться окружения.
Штабы оказались малоподготовленными, укомплектованы, как правило, общевойсковыми командирами, не имеющими опыта работы в танковых частях (К.К. Рокоссовский пришёл в танковые войска в ноябре 1940 г. из кавалерии. – З.В).
Часть командиров мехкорпусов оказались не на должной высоте и совершенно не представляли себе управления мехкорпусом.
…В
…Доклад оказался в распоряжении Военного совета Юго-Западного фронта, и с ним были ознакомлены все командиры механизированных корпусов. В докладе генерал Вольский не приводит, за редким исключением, имена конкретных командиров. Имея большой опыт общения с различными проверяющими органами, он прекрасно понимал, чем это может грозить в 1941 году конкретным людям, честно исполнявшим свой воинский долг и просто ошибавшимся в силу полного отсутствия опыта. Однако даже в таком, достаточно нейтральном виде доклад явно не понравился одному командиру механизированного корпуса, с которым у В. Т. Вольского так и не сложились уже в 1945 г. хорошие отношения. Им был К. К. Рокоссовский» [178] . Ещё раз подчеркну – это лишь моё предположение, которое основывается не только на приведенном эпизоде, но и на ряде других свидетельств.
178
Личный архив автора.
Для понимания сути выражения «не сложились отношения» скажу, что в 1945 г. генерал-полковник В.Т. Вольский командовал 5 гв.ТА, которая была передана фронту Рокоссовского и отличилась в ходе Восточно-Прусской операции, но тогда уже Маршал Советского Союза «забыл» представить командарма к заслуженной награде, т.е. В.Т. Вольский за эту операцию вообще не был награжден. Несправедливость исправил Маршал Советского Союза А.М. Василевский, представив его к ордену Кутузова 1-й степени и званию маршала бронетанковых войск, но получить всё это В.Т. Вольский не успел: он скоропостижно скончался в феврале 1946 г. от хронического недуга.
Безусловно, просчёт с определением места нанесения главного удара отрицательно повлиял на ход оборонительной операции Центрального фронта. Из-за этого перед Курской битвой 70А не была усилена должным образом. Командование фронта не уделяло необходимого внимания укреплению её полосы, из-за чего был допущен ряд досадных промашек, подчинённые генерала Малинина «забыли» даже спланировать действия 19 тк на её правом фланге. Однако самым существенным последствием этого стал просчёт командования 13А при распределении сил артиллерии по направлениям. Довлевшее над командармом Н.П. Пуховым мнение командующего фронтом о том, что наряду с центром в первую очередь надо укреплять свой правый фланг (т.к. противник, вероятнее всего, именно здесь нанесёт если не главный, то вспомогательный удар), заставило его создать на малоархангельском (ливенском) направлении самую высокую плотность артиллерии, существенно снизив её численность на левом фланге, т.е. там, где в июле 1943 г. противник и ударил. Более детально эту проблему проанализируем ниже.
Исходя из трёх возможных направлений ударов неприятеля, штаб фронта разработал три варианта действий войск. По второму, наиболее вероятному, его армии получили следующие задачи.
Первый день вражеского наступления.
13 А. В случае прорыва немецкими ударными группами главной полосы соединения её первого эшелона должны были прочно удерживать рубеж: Нижняя Гнилуша, Мало-Архангельск, Добровка, Поныри, Саборовка, а корпусам второго эшелона следовало:
17 гв.ск – занять оборону по линии: выс.256.9, Битюг, Катара,
18 гв.ск – развертываться на рубеже: Мамошин, Орлянка, Прилепы.
Второй день.
13А утром всеми силами переходит
48А, одновременно с 13А, своим левым флангом наносит удар в направлении: Панская – Шамшин – Борисоглебское – Змиёвка.
70А, правым крылом, одновременно с 13 и 48А, переходит в контрудар в направлении: Пробуждение-Горчаково-Зиновьевка-Кромы.
2ТА в ночь на второй день наступления выходит основными силами:
3 тк – в район: выс. 264.2, Поныровские выселки, роща восточнее выс.252.2,
16 тк – на рубеж: Дерловка, выс. 210, 2, Кутырки,
11 гв. отбр – развёртывается по линии: Ленинский – выс. 224.3 и с утра второго-третьего дня операции атакует в направлении Ржавец-Кошелово с задачей: во взаимодействии с 13А и 16ВА разгромить германские войска в районе Протасорво, Архангельское, 1-е Поныри.
16 ВА в ночь перед переходом 13А и 2ТА в контрудар уничтожает ночными бомбардировщиками штабы и узлы связи, нарушая управление войсками противника. После рассвета её бомбардировочные и штурмовые соединения поддерживают 18 гв.ск и 3 тк, не допуская подхода резервов неприятеля с направления
Глазуновка – Кошелово – Богородецкое. А её истребительные корпуса прикрывают главную группировку 13 А и 2 ТА [179] . «Второй вариант предусматривал, что противнику для преодоления сопротивления наших частей на главной полосе в боях на промежуточных рубежах и перед второй полосой понадобится 2-3 суток, – отмечается в отчете штаба БТ и МВ фронта. – Однако расчёты на выдвижение резервов были произведены исходя из минимального расчёта на выдвижение – одни сутки. Это оказало серьезное влияние на весь ход оборонительного сражения, ибо потребовало ввести в действие резервы уже с утра второго дня операции для того, чтобы остановить противника, создавшего небывалую плотность сил и средств на узком участке фронта и стремившегося любой ценой прорвать оборону для выхода на оперативный простор» [180] . Таким образом, помимо ошибки с определением направления главного удара противника, штаб Центрального фронта допустил просчёт и при планировании действий своих главных сил в первые дни оборонительной операции.
179
ЦАМО РФ. Ф.62. Оп. 343. Д. 29. Л. 13,14.
180
ЦАМО РФ. Ф. 62. Оп. 343. Д. 29. Л. 14
Основным рычагом влияния командующего фронтом на обстановку рассматривался подвижной резерв, который был сформирован из 2ТА и двух танковых корпусов: 9-го – генерал-майора С.И. Богданова и 19-го – генерал-майора И.В. Васильева. На 4 июля 1943 г. в их составе числилось 839 боевых машин, что составляло 49,7% всей численности бронетехники Центрального фронта. Для сравнения: у Н.Ф. Ватутина в подвижном резерве находилось больше сил, всего 1073 танка (57,9%). Это увеличение произошло за счёт большей численности 1ТА, которая имела трёхкорпусной состав, а 2ТА – двухкорпусной, плюс отдельная танковая бригада.
Подвижной резерв планировалось использовать не только против ударной группировки немцев, которая будет наступать по трём возможным вариантам (против 48,13 или 70А). К.К. Рокоссовский стремился учесть и другие риски. Поэтому он расположил его силы и севернее, и южнее Курска (фактически в центре фронта). Тем самым была обеспечена возможность манёвра в северном, западном и южном направлениях для контрударов не только на наиболее вероятном направлении движения ударной группировки 9А, но и на обоих флангах фронта. Кроме того, такое размещение танковых соединений страховало его и от неожиданности из полосы левого соседа – Воронежского фронта.