Кусака
Шрифт:
— Ничего я не слышу.
Рик подошел к Зарре и подождал. Прошло несколько секунд — а потом из глубины развалин к ним донесся заглушенный и неотчетливый, но размеренный стук металла по металлу, и Рик понял, что кто-то подает сигналы.
— Эй! Святой отец! — крикнул он. — Здесь!
Прибежали Ортега с Джоем в покрытой пленкой пыли одежде. Зарра подобрал кусок трубы, несколько раз ударил по кирпичу, и все услышали ответный стук снизу. Ортега стал на колени, светя фонариком в щели между кирпичами в поисках пустот. Зарра продолжал сигналить, и ответом ему был лязг.
— Это Доминго Ортега! — крикнул священник. —
Они подождали, но никакого ответа не услышали. «Помогите», — сказал Ортега и вместе с мальчиками принялся лихорадочно прокапываться вниз через три или четыре фута обломков. Через считанные минуты их руки были ободраны до мяса, из пораненных ладоней Рика сочилась кровь.
— Тихо! — сказал Ортега и нагнулся, прислушиваясь. Опять раздался лязг металла по металлу — кто-то стучал по трубе. — Эй, внизу, вы меня слышите? — гаркнул Ортега.
Наверх донесся слабый сиплый крик:
— Да! О Господи, да! Вытащите нас отсюда!
— Кто вы? Сколько с вами людей?
— Нас трое! Я Грег Фрэкнер! А еще тут внизу Уилл Барнетт и Леон Гарраконе!
— Папа! — завопил Джой. По щекам паренька покатились слезы. — Папа, это я, Джой!
— Мы внизу, в рабочей яме, а сверху на нас навалено полно всякого дерьма, — продолжал Фрэкнер, — хотя ваш свет я вижу!
— Вы ранены?
— Наверное, сломана рука. Да и ребра не сказать чтоб в порядке. Уилл харкает кровью, а Леон опять сомлел. Думаю, у него перебиты ноги. Что за леший на нас свалился, мужик? Бомба?
Ортега уклонился от ответа.
— Двигаться-то можете?
— Немного, только тут шибко тесно. Правда, дышим мы нормально.
— Хорошо. — Ортеге было ясно, что без дополнительной мышечной силы рабочих не освободить. — Ну, вы там поспокойнее. Сейчас нам придется сходить за кирками и лопатами.
— Что угодно, мужик! Слушай… можешь оставить фонарь там, где мне будет его видно? Мне все кажется, я слышу, будто тут внизу что-то роет землю. В смысле — под нами. А я боюсь крыс. Ладно?
— Ладно, — сказал Ортега и втиснул фонарик между двух кирпичей так, чтобы луч светил вниз, в пустоту. — Мы вернемся! — пообещал он, схватил Джоя за плечи и поднял парнишку на ноги.
В лиловом сиянии, под неподвижными черными облаками они двинулись обратно, и у Рика опять возникло неприятное ощущение, что за ними следят. Он обернулся к пирамиде.
Примерно в двадцати футах от них стоял какой-то мужчина. Высокий, тощий, широкоплечий. Он немного сутулился, руки вяло свисали вдоль тела. О лице этого человека Рик мог сказать только, что оно казалось влажным. Мужчина был одет в темные штаны и полосатую рубашку с коротким рукавом, перепачканные землей. Он стоял, наклонив голову на бок, и наблюдал за ними. «Святой отец?» — сказал Рик. Расслышав в голосе Рика неприкрытую нервозность, Ортега остановился. Он оглянулся — и тут все они заметили стоящего, как изваяние, сутулого мужчину.
Первым делом Ортега подумал, что это — один из рабочих Кейда, который только что выкарабкался из развалин, и шагнул вперед.
— С вами все в порядке?
— Кто хранитель? — невнятно, врастяжку спросил мужчина. В его голосе звучал свист вырывающегося из чайника пара.
Священник споткнулся. Он почти не видел лица этого мужчины — только прилизанные седые волосы и влажный поблескивающий лоб — но подумал, что узнал голос.
— Я задал тебе вопрос, — сказал мужчина. — Кто хранитель?
— Хранитель? — Ортега тряхнул головой. — Хранитель чего?
Мужчина медленно набрал полную грудь воздуха и медленно, шумно выдохнул, напомнив Рику, как трещал щитомордник, когда он протянул руку к коробке за Клыком Иисуса.
— Не нравится мне, когда со мной… — мужчина запнулся, словно подыскивая верное выражение. — …шутят. Вовсе не нравится. — Он сделал два больших шага вперед, и Ортега попятился. Мужчина остановился, и тут Ортега сумел разглядеть, что по впалым щекам мужчины сползает какая-то слизь. Ввалившиеся глаза Гила были черными, страшными. — Я знаю, что тот, кого я ищу, здесь. Я знаю, что хранитель здесь. Может быть, это ты. — Взгляд на мгновение задержался на Зарре. — Или, может быть, ты. — Глаза метнулись к Рику. — Или ты? — Взгляд вернулся к отцу Ортеге.
— Послушайте… Жиль… как вы выбрались оттуда? То есть… я не понимаю, что вы…
— Тот, кого я ищу — преступник, ведущий подрывную деятельность, — продолжал мужчина. — Враг коллективного разума. Не знаю, как обходятся с преступниками на этой, — он оглянулся, волнообразно изогнув шею, и презрительно произнес: — планете, но уверен, что понятия «закон» и «порядок» вам доступны. Я намерен отдать это существо в руки правосудия.
— Какое существо? — Тут Ортегу осенило: говорил же полковник Роудс про Стиви Хэммонд, — и он необдуманно спросил: — Ту девчушку?
— Девчушку, — повторил голос. Глаза остро заблестели. — Объясни.
Ортега стоял совершенно неподвижно, но внутри у него все сжималось. Он проклинал свой язык. На сыром восковом лице стоявшего перед ним «мужчины» читался ужасающий голод. Это не был Гил Локридж, это была издевательская имитация человека.
— Объясни, — скомандовало существо и сделало скользящий шаг вперед.
— Бегите! — крикнул Ортега мальчикам, которые от потрясения приросли к месту, не в силах пошевелиться. — Убирайтесь! — завопил он, попятился и тут углядел на земле возле своей левой ноги отрезок трубы. Ортега подхватил его и угрожающе занес над головой. Существо наступало, и выбора у священника не было. Паника придала ему сил, и он швырнул обломок трубы в лицо Гилу Локриджу.
Труба шмякнула по влажной физиономии с таким звуком, словно молотком разбили арбуз. Правая щека разорвалась от глаза до угла рта и наружу закапала серая жидкость. Лицо оставалось бесстрастным, не появилась даже гримаса боли. Однако рот искривила еле заметная улыбка, внутри провала блеснули иглы зубов. Дребезжащий голос, в котором звучала довольная нотка, проговорил:
— Я вижу, ты говоришь на моем языке.
Раздался треск раздираемой ткани, хрупкого материала, словно в считанные секунды ломались и заново срастались сотни косточек. Джой Гарраконе с криком бросился бежать, но Рик с Заррой не двинулись с места, скованные ужасом. Сутулая спина мужчины разбухала, хребет прогибался, взгляд был прикован к Ортеге, который застонал и попятился на трясущихся ногах.