Кутузов
Шрифт:
О Константине императрица предпочла ничего не говорить: этого внука она не любила.
Зато точно такие же дифирамбы, как Александру, пела она его невесте, тринадцатилетней баденской принцессе Луизе.
— Вот милости просим, Михаил Ларионович, сегодня отобедать с нами, увидите эту восхитительную юную пару. Это Амур и Психея, — восторженно говорила Екатерина, провожая гостя, который уже стал откланиваться…
…В зале, смежной с "бриллиантовой", где обедала императрица, Кутузов застал несколько вельмож, приглашенных к царскому столу.
У окна стоял маленький, с непомерно большой головой на хилом тщедушном
В личной жизни Салтыков был беспомощен. Им безраздельно командовала его старая, своенравная, сварливая жена Наталья Владимировна.
Салтыков, стоя у окна, беседовал со своим помощником по воспитанию князя Александра генералом Александром Яковлевичем Протасовым. Салтыков говорил и все время поддергивал штаны: он не носил подтяжек.
У стола сидели, разговаривая, обер-гофмаршал князь Барятинский, вежливый, обходительный человек, и бездарный полководец граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин, которого за его нерешительность на поле брани императрица называла "мешок нерешимый".
Когда Кутузов вошел в залу, одновременно с ним из "бриллиантовой" вкатился толстый обер-шталмейстер Лев Александрович Нарышкин.
Екатерина II считала веселость самой сильной стороной своего характера и любила веселых, остроумных людей. Она не выносила уныния и потому ценила Льва Александровича Нарышкина, неистощимого на забавную выдумку, на острое, меткое слово, на приятную шутку.
Нарышкин подошел к Кутузову, поздравил его с новым назначением и пошутил, сказав, что завидует Кутузову, потому что Михаил Илларионович увидит султанский гарем.
Кутузов в тон ему ответил:
— Я думаю, Лев Александрович, гаремов и в России не занимать стать! А вот расскажите, какие веселые истории приключились за последнее время при дворе.
— Вы слыхали, как адмирал Василий Яковлевич Чичагов докладывал ее величеству о своих победах над шведским флотом у Ревеля?
— Нет.
— Так извольте повесить уши на гвоздь внимания, как говорят ваши любезные турки. Императрица захотела послушать об этой виктории от самого Чичагова — ведь он разбил втрое превосходящий флот шведов. Ей очень понравилось, что Чичагов, узнав о превосходстве шведов, сказал: "Ну что ж? Авось не проглотят! Подавятся!" Я Василия Яковлевича давненько знаю. Он — морской волк, ничего пресного не любит и в беседе тоже не жалеет соли. Предупредил об этом императрицу, но она отвечает: "Не извольте, Лев Александрович, мерить всех на свой аршин!" А, думаю, коли так, слушайте ж, ваше величество! Вот усадила она Чичагова рядом с собой и приготовилась слушать его рассказ. Сперва у адмирала был, так сказать, штиль — он вел рассказ спокойно и вполне пристойно. А как дошел до самой драки, то попал в шторм: пошел чесать по-морскому, по-боцмански. "Шведский король, распросукин сын, думал улизнуть от нас, ан не тут-то было. У меня не улизнешь, б…
— И что же, неужто Чичагов продолжал после этого? — смеясь, спросил Кутузов.
— Продолжал. Не так гладко, как раньше, потому что без "морских речений", но продолжал.
— Лев Александрович, можно вас на минуточку? — позвал Барятинский.
Нарышкин извинился перед Михаилом Илларионовичем и оставил Кутузова. Генерал Протасов, окончивший разговаривать с Салтыковым, собирался уходить из залы. Увидав Кутузова, Протасов подошел к нему.
Протасов тоже поздравил Михаила Илларионовича с неожиданным, важным и интересным назначением.
Кутузов спросил у Протасова, как его дела, и разговор невольно зашел о великом князе Александре Павловиче.
— Говорят, ваш воспитанник делает большие успехи в науке, много читает, — заметил Кутузов.
— Кто это вам сказал? — изумился Протасов.
— Сама бабушка.
— Ну, это настоящие бабушкины сказки!
Протасов огляделся кругом и заговорил вполголоса:
— К сожалению, дело обстоит далеко не так. Князь Александр чрезвычайно ленив. Его никакими канатами не притянуть к книге. Газету прочесть и то лень. У него одно на уме — веселиться и ничего не делать.
— Но все-таки чем-нибудь же он любит заниматься?
— Любимое его занятие — осуждать и высмеивать других. Вот передразнивать и притворяться Александр действительно мастер. Из него получился бы отменный актер.
— А нравом он как?
— Самолюбив и упрям. Недаром даже бабушка, для которой в Александре нет никаких изъянов, называет его "кроткий упрямец". Вообще императрица в нем души не чает. Своими неумеренными похвалами она и испортила его. Александр, мол, такой, да Александр — этакой! А в результате — влюбленный в себя, своенравный и лживый мальчик! Да вот вы сейчас сами, Михаил Ларионович, увидите его за обедом, — с огорчением сказал Протасов и простился с Кутузовым.
За обедом Кутузов впервые увидел нового фаворита Екатерины II — Платона Александровича Зубова, бывшего конногвардейца, а теперь всесильного вельможу.
Своим появлением при дворе он был обязан хитрой лисе Николаю Ивановичу Салтыкову, у которого отец Зубова управлял поместьем.
Молодой конногвардейский ротмистр понравился стареющей, но пылкой императрице и в 1789 году, после Рымника, вошел в фавор. Двадцатипятилетний ротмистр Платон Зубов был в один день пожалован с великим Суворовым: Суворов за Рымникскую победу над турками — графом Рымникским, а Платон Зубов за "бескровную" победу во дворце — генерал-майором.
Зубов был небольшого роста стройный брюнет с злыми карими глазами.
Тут же, за императрицыным столом, Кутузов увидал обоих великих князей — Александра и Константина — и невесту Александра принцессу Луизу Баденскую.
В одном императрица оказалась права: Александр был рослый, красивый мальчик. Он походил лицом на мать, на вюртембергскую линию Марии Федоровны.
Его брат и неразлучный друг Константин больше напоминал гольштинцев — своего отца Павла и деда Петра III: был так же мал, курнос и порывист.