Кутузов
Шрифт:
И вот высоко вверх взвилась зеленая ракета. Казалось, она падает над самой крепостью.
Пора выступать и идти к назначенному пункту. Путь в четыре версты, в кромешной тьме.
— Колонновожатые на месте? — спросил у Глебова Михаил Илларионович.
— На месте.
— Не собьются в этакой темени, выведут к Килийским воротам?
— Выведут. Вчера опять делали пробу; пришли точно. А вчера было еще темнее — пасмурнее.
Кутузов сел на коня.
Его шестая колонна уже зашевелилась.
Впереди шли сто
И сзади за всеми выступали три батальона бугских егерей и войска резерва — два батальона херсонских гренадер и казачий полк Денисова в тысячу человек.
Штурм Измаила был в полном разгаре.
Воздух дрожал от несмолкаемого грохота пушек, беспорядочной ружейной трескотни и людских криков.
Еще стояла ночь, но от ярких вспышек выстрелов крепостные стены вырисовывались как днем.
Жестокий огонь турецких батарей и пехоты с валов не остановил и не расстроил кутузовскую колонну, двигавшуюся к бастиону у Килийских ворот. Колонна подошла к крепостному рву и под прикрытием стрелков стала забрасывать глубокий, шестисаженный ров фашинами, собираясь преодолеть его.
Кутузов верхом на коне стоял среди 2-го батальона егерей, готовившихся идти на штурм.
Турецкие пули, картечь и ядра косили русских, столпившихся передо рвом. То тут, то там падали убитые и, охая и стеная, тащились назад к своему лагерю раненые.
Вот из толпы прямо на Кутузова егеря вынесли на плаще чье-то распростертое тело. Кутузовский конь захрапел, вздергивая шею.
— Кого несете? — окликнул Михаил Илларионович.
— Бригадира Рыбапёрого, — ответили из темноты.
— Сильно ранен?
— Кончился уже…
Кутузов перекрестился:
— Вот те и поужинал… Бедная Груня!..
Но предаваться грустным размышлениям было некогда — его уже не на шутку беспокоила эта задержка 1-го батальона у рва.
"И чего они ждут, когда уложат все фашины?" — недовольно подумал Михаил Илларионович.
И, вспомнив суворовское наставление, крикнул как мог громче:
— Ребята, кидайся в ров!
И сам стал слезать с седла: конь беспокойно вертелся под выстрелами, наступая на егерей; к тому же незачем было предоставлять турецким стрелкам столь заметную мишень.
1-й батальон посыпался вниз, в ров. Затрещал фашинник — это егеря стали перебегать на другую сторону рва.
Подсаживая друг друга, они карабкались наверх и оказывались под самыми страшными крепостными стенами.
Сюда долетали только шальные пули и совсем не доставали ядра. Под стенами можно было минутку передохнуть, пока через ров не перетащат штурмовые лестницы.
Вместе со 2-м батальоном подошел ко рву и Михаил Илларионович.
Во время суворовских учений он не лазил по лестницам, а теперь
Впереди Кутузова слезал в ров дежурный офицер секунд-майор Алфимов, он смотрел, чтобы генерал-майор не оступился.
Идти по качающимся под ногами, скользким фашинам было неудобно.
В ров также сыпались турецкие пули, но Михаил Илларионович не спешил — чему быть, того не миновать.
Он благополучно перешел через ров, а затем по лестнице взобрался наверх, к черной глыбе измаильской стены.
— Ребята, ставь к стенам лестницы! Вперед! — приказал он.
Длинные, неуклюжие штурмовые лестницы медленно поползли вверх по валу, обсыпая землю.
Турки всполошились. Начали бросать вниз камни, бревна, но лестницы продолжали продвигаться все выше и выше.
Вот уже их верхние концы стали вровень с валом.
Турки пытались оттолкнуть их, в ярости рубили шашками, но лестницы крепко уперлись в вал, и по ним лезли проворные бугские егеря.
Впереди шли более опытные, те, кто принимал участие в очаковском штурме. Их вел отважный полковник Глебов.
Казалось, туркам было легко сбить так неустойчиво стоявших русских, но егеря отшвырнули турок от лестниц.
Вот один егерь вскочил на вал, за ним другой. Наверху закрепилось целое капральство, потом рота.
Лестницы были в безопасности. По ним спешили на подмогу своим десятки новых егерей.
— А ну, ребята, пустите и меня наверх! — сказал Кутузов, подходя к лестнице.
Он хотел сам руководить штурмом. Он хотел подбодрить егерей: раненые, слезавшие вниз, сказали, что полковник Глебов убит. Там командовал капитан Резвой. Дело было жаркое.
Было плохо видно. Лестничные перекладины — скользкие от крови. Мешала никчемная шпажонка, болтающаяся сбоку. С непривычки дрожали ноги. Мешала тучность.
Кутузов торопился: уж очень яростно кричали наверху "алла".
"Не опрокинули бы наших! Это не Очаков — тут они бьются не на живот, а на смерть!"
Наконец последняя перекладина.
Секунд-майор Алфимов и ротмистр Кошелев, бывшие при генерал-майоре для поручений, подхватили его под руки, помогая подняться на вал.
Михаил Илларионович встал на валу, вытер вспотевшее лицо, отдышался. Здесь, наверху, было свежо. Сквозь волны порохового дыма снизу от Дуная тянуло речной влагой.
Кутузов присмотрелся к полутьме. Справа и слева шел рукопашный бой. Турки отбивались шашками и ятаганами, егеря стреляли и кололи штыком.
Крики, лязг оружия, ругань, стоны.
Наверху бился только еще один 1-й батальон егерей. У бастиона, который яро штурмовали егеря, слышался звучный голос молодого секунд-майора Ергольского, командира батальона. Ергольский кричал не "виват Екатерина!", а попросту: "Бей их, ребята! А ну, смелее, братцы!" Видимо, загорелось ретивое.
"Молодец Вася!" — одобрительно подумал Кутузов.