Кувалда
Шрифт:
Исидора подошла к нему с чашкой чая, протянула, мило улыбаясь. Чай Кувалда взял, но пить не собирался. Неизвестно, на чём он заварен, и что вообще может быть туда добавлено. Он вполне допускал, что рептилоид опаивает свою паству наркотиками.
— Благодарю, — сказал Краснослав и сделал вид, будто пробует чай.
Только после этого девушка ушла, и подозрение Кувалды только усилилось.
— Догогие дгузья! — картавил Левский. — Товагищи! Мы все собгались тут для одной цели! Постгоить лучшее общество, общество без пгедгассудков, негавенства,
Кувалда с трудом сдержал длинный зевок. Популистская муть пролетала мимо его ушей, но на собравшихся здесь действовала безотказно, как валерьянка на дворовых кошек. Зрители ловили каждое слово своего вождя и учителя, кто-то быстро записывал карандашом в блокноте, надеясь оставить мудрость Вольдемара Илларионовича потомкам.
Почти после каждой реплики вождя зал рукоплескал, и Краснослав был вынужден аплодировать вместе со всеми, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но он заметил, что далеко не все присоединялись к бурным овациям. Некоторые просто слушали и выжидали.
Рептилоид умело раскачивал толпу, заводил сладкими речами и лживыми обещаниями, использовал простейшие логические трюки и многосоставные софизмы, опутывая своих зрителей паутиной лжи.
Кувалда молча ждал, отчаянно борясь с желанием выхватить револьвер и прострелить рептилии голову, чтобы Левский, так сказать, напоследок пораскинул мозгами.
— Тойко эйектйификация всей стганы и установление кйепкой советской власти позволит нам постгоить счастливое светлое будущее! — Левский картавил всё сильнее, речевой аппарат рептилии не справлялся с русской речью.
— Позвольте, Вольдемар Илларионович! — седой дедушка в очках-пенсне поднял руку, перебивая вождя. — Разве Государь не повелел разработать план электрификации? В Малороссии строятся плотины гидроэлектростанций, а в Волхове электростанция уже работает!
Кувалда заметил, как блеснули нечеловеческой злобой узкие глаза рептилоида, а губы растянулись в ужасном подобии добродушной улыбки.
— Вы говойите пго Волхов, но мы все знаем, что эйектгичества там пгоизводится необычайно мало! И всё оно уходит на беспойезную ийюминацию для увеселения цагя! — взвизгнул Левский. — А вы тойко пгедставьте, чего могло бы достичь госудагство, если бы в каждом доме было эйектгичество! Каких высот достигла бы пгомышленность!
Громыхнули бурные аплодисменты, сконфуженный дедушка умолк и сел на место, мудро предпочитая не вступать в полемику.
Рептилоид всеми способами подводил публику к нужным ему выводам, мягко и незаметно подталкивая людей к мысли, что сейчас, с царём, они живут плохо и несчастно, а потом, без царя, будут жить хорошо. Обычная схема рептилий для дестабилизации обстановки, так гораздо проще захватывать власть. Затем запудрить людям мозг сладкими речами о равенстве и братстве, а потом расстрелять всех несогласных и снимать сливки. Повторить по необходимости.
Больше всего, как водится, страдают при этом обычные люди. Как простые работяги, за которых якобы и сражаются бомбисты, так и сами фанатики, которых сперва дрессируют подрывать себя гранатами и бомбами во имя чего-то светлого, а потом объявляют врагами народа и предателями революции.
Кувалда молча сжимал кулаки и ждал, стараясь убедить себя, что он находится на задании и не имеет права его провалить. В какой-то степени так и было, агенты Третьего Отделения ясно дали ему понять, что лучше бы ему вычислить бомбистов, да поскорее. Спровоцировать их, заставить выйти на улицы, раскрыться. Взбаламутить всю эту грязь.
— Поднять массы! Пгивлечь кгестьянство! Пголетагиат! Судьба йеволюции в наших гуках! — выкрикивал Левский, размахивая одной рукой, словно дирижёр, управляющий беснующейся толпой революционеров.
Здесь, в зале, уже не было отдельных кружков и групп, только одна крепко спаянная революционная масса, напрочь утратившая способность критически мыслить. Готовая на любые действия, на любое, даже самое страшное, преступление, стоит только Вольдемару Илларионовичу отдать приказ.
Кувалда посмотрел прямо на рептилоида, который упивался властью, открыто наслаждался всеобщим обожанием, купаясь в нём, будто в солнечных лучах.
— Вольдемар Илларионович, позвольте вопрос? — произнёс Краснослав, пробираясь чуть ближе к оратору.
— Слушаю вас, юноша! — бодро отозвалась рептилия.
— Есть у вас какой-нибудь конкретный план действий? Как добиться справедливости? — прикидываясь восторженным дурачком, спросил Краснослав.
— Отнять всё и поделить! — выкрикнул кто-то из задних рядов, похоже, что кто-то из простых рабочих.
Гул поддержки прокатился по залу, словно морской прибой. Даже дворяне, у которых, собственно, и нужно было отнимать, поддержали этот лозунг.
— А у царя как отнять? Он не отдаст! — возразил Кувалда.
Толпа угрожающе загудела, Краснослав сумел разобрать в общем гомоне довольно ясные призывы.
— Пгавильно замечено, юноша, пгавильно! — улыбнулся Левский. — Агхиважная задача!
Кувалда затаил дыхание вместе со всеми остальными. Конкретики, разумеется, он и не ждал, такие акции планируются совсем иначе и другим составом, но кое-какую полезную информацию можно было бы вычленить.
— Самодегжавие должно быть устганено! Власть должна пгинадлежать нагоду! — Левский дополнял каждую реплику резким взмахом руки. — Мы должны боготься любыми методами и способами, задушить пгоклятую бугжуазию!
Кувалда зыркнул по сторонам, пытаясь увидеть в толпе тех, кто не был согласен с речью вождя. Здесь наверняка не только он имел связи в Третьем Отделении. Ну и просто ему хотелось видеть, что не все одурманены речами рептилии.
— Если нам понадобится, мы пойдём на всё! — воскликнул рептилоид. — Постгоим новый миг, без господ и цагей!
— А с Его Императорским Величеством что делать-то? — спросил Кувалда.
— Убить! — выкрикнул рептилоид, наконец вскрывая свои истинные замыслы.