Куявия
Шрифт:
– Как вы меня нашли?
– С трудом, – ответил Ральсвик. – Признаюсь, с трудом. Когда наши люди нашли разбитую повозку и погибших стражей, Придон пришел в такую ярость, что едва не разорвал нас на куски голыми руками. Впрочем, те, кто был со мной, почти все погибли. Даже доблестный Шелепень, помнишь? Потом мы долго искали среди разбойничающих шаек, пока не поверили, что те следы дракона, что мы обнаружили, в самом деле могли быть следами прирученного дракона. И тебя увезли именно на драконе… Так и было?
– Да.
– Страшно было?
– Да, – призналась она, поспешно добавила: – Но только в
Ральсвик передернул плечами.
– Представляю! Ничего не разносил вокруг?
– Вокруг одни скалы, – объяснила она. – Нет, он в самом деле очень… ласковый. Как пес.
Меривой шел впереди, остановился и указывал, в какую сторону нужно поворачивать. Блестка не сразу сообразила из-за слепившего глаза снега, что он беспечно стоит на краю пропасти. Противоположный край на расстоянии броска дротика, стена так запорошена снегом, что Блестка так бы и двигалась к ней, пока не ощутила бы себя летящей в бездну.
Холодный воздух обжигал горло, она закашлялась, Меривой обернулся и подбадривающе усмехнулся.
– Уже близко. Вон за теми камнями наш лагерь.
– Сколько вас?
– Пока два десятка. Остальные будут через два-три дня.
– Не боитесь, что куявы могут выйти и сбросить вас в пропасть?
Он расхохотался.
– От всей Куявии разве что и осталась та высокогорная долина, где тебя держали в неволе!.. Все захвачено нашими героями.
– Только мало их осталось, – сказала она невесело.
Он помрачнел.
– Да, наших погибло немало. Но зато вся Куявия повержена, а это – главное. Да и ты нам очень дорога! Крепись, уже немного.
Они двигались легко, быстро, умело. Она чувствовала себя неуклюжей и медлительной, с неловкостью представила, как же трудно было им подниматься наверх. Ей повезло, ее доставили на огромном драконе, что оказался совсем не страшным, а они преодолели весь путь пешком…
Она посмотрела на Меривоя, на Ральсвика, оба не чувствуют ни усталости, ни опасности, еще и живо разговаривают на ходу, смеются, вспомнила, что они из рода горных артан и потому они…
Додумать мысль не успела, по стене напротив быстро скользнула тень, словно с большой скоростью пронеслась туча. Блестка еще не успела вскинуть голову, как сердце похолодело, в голову ударил волной страх, а по отряду прокатился крик:
– Дракон!.. Дракон!.. Луки – к бою!
Она хотела закричать, что не надо стрелять, но язык примерз к гортани. В синем, даже белесом небе Черныш парил, как орел невиданных размеров. Сквозь растопыренные крылья просвечивало солнце, они казались ликующе пурпурными, а сам он выглядел не боевым драконом, а летающим существом из детской сказки.
С загривка свесился человек, он пристально всматривался в бредущих по снегу артан. Те без спешки доставали луки, натягивали тетивы, но наездника это, похоже, не беспокоило. Он сделал знак дракону снизиться еще, тот красиво наклонил крылья и пошел по все снижающейся спирали.
Блестка с беспокойством поглядывала на артан, Иггельд не знает еще, что это за луки и что это за стрелки. Она замахала ему руками, указывая, чтобы он улетал побыстрее. Она видела, как Иггельд опасно свесился с загривка, что-то прокричал,
– Улетай, дурак! – закричала Блестка. – Улетай, это…
Она подпрыгнула, замахала руками, как будто отгоняла кур. Дракон снизился еще, Блестка рассмотрела лицо Иггельда, почему-то в струпьях засохшей крови, исхудавшее, с темными кругами под глазами. Скулы заострились, нос острый, как у мертвеца, он весь желтый, словно смертельно болен…
– Улетай! – закричала она изо всех сил. – Улетай!..
Ральсвик вскрикнул с недоумением:
– Ты хочешь спасти ему жизнь?
Блестка поперхнулась, сказала быстро:
– Да, я кормила его с рук. Он очень добрый!
– Прямо с рук? – не поверил Ральсвик. – Такого дракона?
– Он еще и вылизывал мне пальцы, – сказала Блестка гордо и одновременно с печалью. – И все старался лизнуть в лицо.
– Отважная ты, – проговорил Ральсвик с огромным уважением. Он посмотрел на небо. – Ладно. Если улетит, не станем… Меривой! Пока не стреляй, хорошо?
Блестка замахала руками, подпрыгнула, снова махала руками. Дракон вильнул крыльями, Блестка видела его свесившуюся голову и горящие огнем глаза. Он давно заметил ее, вычленил из общего числа людей и теперь нарезал круги, держа ее в центре. Она видела его смеющиеся глаза, распахнутую пасть и высунутый язык – то ли дразнился, то ли старался лизнуть ее прямо оттуда.
Иггельд прокричал громче, слова гасли в морозном воздухе и свисте огромных крыльев. Она услышала только свое имя, также слова, которые можно толковать как угодно: «…вернись, я…», замахала руками, крикнула:
– Улетай!.. Уходи!.. Возвращайся, тебя сейчас собьют…
Дракон сделал вираж и теперь несся уже почти над их головами. Ральсвик прокричал бешено:
– Он нападает!.. Стреляйте!
Блестка не успела вскрикнуть, как раздался страшный многоголосый свист. Чешуя на груди дракона заблистала, там, ударяясь о панцирь, стрелы разлетались на мельчайшие осколки. Меривой все еще не спустил тетиву: он водил кончиком стрелы, стараясь поймать в прицел наездника. Блестка закричала, толкнула его под локоть, стрела сорвалась с тетивы, в тот же миг Иггельд чуть подпрыгнул на спине дракона, ветер растрепал волосы, а стрела унеслась, вырвав клок волос.
Меривой повернул к ней гневное лицо:
– Что случилось?
– Не убивай… – выкрикнула Блестка, добавила в тихом отчаянии: – …дракона…
Ральсвик заорал:
– Меривой, не спи!
Дракон пронесся над их головами, пахнуло жаром, все услышали запах огромного сильного зверя. Меривой быстро развернулся и выпустил стрелу вдогонку.
– Не надо! – закричала Блестка отчаянно. – Не смей!
Она прыгнула на Меривоя и повалила его на землю. С неба донесся страшный крик смертельно раненного зверя. Эхо ударило в скалы, заметалось между горами. Черныш летел неровно, рывками. Стрела, которую послал Меривой, пробила панцирь и погрузилась почти целиком. Черныш закричал с такой мукой, что дрогнули горы, попытался взмахнуть крыльями, но те не слушались, его занесло в сторону, ударился боком, перевернулся, огромное тело пыталось удержаться, лапы цеплялись за камни, слышался скрежет, затем вся туша рухнула в пропасть.