Куявия
Шрифт:
Она увидела, зарыдала громче, Иггельд удивился, с какой невероятной нежностью сняла голову Вихряна и опустила на пол, а сама на коленях подползла к Барвнику, слезы безостановочно текли по прекрасному холеному лицу.
– Спаси!.. Он отыскал меня и через двадцать лет!.. У меня только он, только он… Спаси, умоляю тебя!.. Спаси, сделай что-нибудь!
Она рыдала, умоляла, кричала, повернулась к Вихряну и упала ему на грудь, исступленно целовала его обезображенное тело, отпрянула и развернулась к Барвнику, глаза ее казались слепыми от неистовой боли.
– Спаси!.. Умоляю, умоляю, умоляю!
Она бросилась целовать
Иггельд торопливо выхватил крохотный кувшинчик из руки мага и, все еще придерживая кинжалом разведенные челюсти Вихряна, вылил чародейское снадобье в рот. Иргильда подняла голову, неверящими глазами смотрела то на Вихряна, то на Барвника.
Старый маг взглянул на нее, во взгляде было прощание со своей единственной любовью, которую пронес через всю жизнь. И горькое признание, что дурак он, а не мудрец, ведь мог бы этот напиток сам…
В природе многих людей, прочел Иггельд в его угасающем взоре, рассуждать умно, но поступать нелепо. Люди живут поступками, а не идеями…
У старого одинокого мага, которому некому даже глаза закрыть, хватило сил, чтобы самому опустить веки, и он застыл, вытянувшись всем телом
Иргильда плакала, разрывалась в крике, бросалась на неподвижное тело Вихряна, обвиняла, что бросил после того, как отыскал, после всего-всего, и вдруг ее крики оборвались С легким звоном въевшиеся в тело расплавленные куски железного панциря посыпались на пол, словно пересохшие комочки грязи. Красная сожженная кожа разглаживалась, уступая место чистой. Сырое мясо выправлялось, выравнивалось. Проступило незнакомое широкоскулое лицо с широко расставленными глазами, квадратным подбородком, что в мгновение ока покрылся рыжей бородкой.
Человек – это все-таки Вихрян – дико повел глазами по сторонам. Иргильда обхватила его голову обеими руками, прижала к груди. Иггельд слышал ее счастливый до безумия крик: «Ревель, живой!», но в это время из-за окна донеслись крики, звон оружия, сильно запахло гарью. Он повернулся к дверям, пронесся через переднюю комнату и выскочил на площадь.
Из домов выскакивали женщины и даже дети с домашними ножами в руках. Сердце екнуло, не увидел ни Ратши, ни его воинов, но от дальней стены, перегораживающей вход, донесся крик, звон металла, снова крики. Там все еще кипел жестокий кровавый бой, но Малыш возвышался над полем схватки: как только артане стягивались где-то в отряд, дракон врезался туда всей массой, крушил, разметал страшными ударами лап и хвоста. Набегали воодушевленные долинники, рубили, крушили, повергали. Отважные артане, потеряв всех героев, уже не могли драться с драконами, долинники же сражались мужественно, опускались на землю не раньше, чем смерть застилала взор, но и мертвые, казалось, стремились ухватиться за ноги врагов.
Далеко впереди виднелась огромная закованная в железо фигура Ратша яростно размахивал мечом, прорубывался через артанские ряды.
Иггельд прокричал:
– Аснерд
Ратша обернулся, в прорези шлема блеснули глаза, гулкий голос проревел с радостным недоверием:
– Точно?
– Да! – прокричал Иггельд.
Ратша заорал страшным голосом, что перекрыл шум битвы:
– Аснерд убит!.. Убит!..
– Убит, – повторил Иггельд. Он быстро и точно рубил, принимал на щит удары и снова рубил, с каждым ударом повергая нового чужака. – Больше не…
Ратша снова обернулся, крикнул:
– Кто же смог… такое чудище?
Иггельд пробился, встал рядом.
– Да вот смог.
Ратша взревел, пошел крушить вперед, как могучий бык, что топчет молодую траву. Иггельд едва поспевал за ним, по обоим стучали острия топоров, копий, щелкали стрелы, он закрывался щитом и рубил, рубил, рубил, когда сквозь рев бури услышал вскрик Ратши:
– Я видел… Вяземайт тоже в городе!.. Он еще опаснее!
– Уже нет, – ответил Иггельд.
Ратша бросил в его сторону недоверчивый взгляд, тут же закрылся щитом, содрогнулся всем телом, а его меч рассек грудь огромного артанина с топором размером с весло.
– Точно?
– Точно…
– А где он?
– Ушел за Аснердом!
– Вяземайт?
– Барвник и Вихрян начали, я закончил, – объяснил Иггельд.
Они двигались сквозь артан, как два огромных валуна, что катятся по мелкой траве. Удары, что сыпались со всех сторон, Иггельд отражал с легкостью, подумал с изумлением, что мог бы стать и неплохим воином, очень даже мог, если бы захотел сменить прекрасную работу воспитателя драконов на эту кровавую дурь.
– В пещерах… уже ни… артанина!.. Ратша, я не понимаю, где Яська? Я не просто соскучился, мне уже страшно…
Глава 10
Ратша не успел ответить, над площадью пронеслась тень. С неба в самую гущу артан рухнул огромный зеленый дракон, с трудом выдохнул слабую струю огня. С десяток артан сразу же погибли под чудовищной тяжестью, сверху скатился разъяренный Шварн, в руке короткий меч.
– Смерть артанам!
– Назад! – крикнул Иггельд запоздало, но ни Шварн не отступил, ни артане не дрогнули, завязался жестокий бой, Шварн неумело отмахивался, Храпун устало ревел и мотал огромной головой, одного за другим ухватил двух чужаков, посмевших напасть на хозяина, послышался хруст костей, брызнуло кровью, артане яростно рубили громадного зверя, усталого настолько, что не мог подняться. Набросились на Шварна и дракона, там яростный крик, рев, полный страха и боли, звон железа, треск костяного панциря…
Иггельд и Ратша с малым отрядом ломились через артан, как быки через кустарник, артан убивали в спины. Последние пали под их ударами, Иггельд рухнул на колени перед телом Шварна. Тот еще жив, кровь бурунчиками выплескивалась из страшных ран, слабо улыбнулся, задвигал губами, но ни звука не протиснулось через сжатые зубы. Он затих, застыл.
За его спиной тяжело вздымался громадный бок, Храпун распластался, как огромная рыба на берегу, придавленный усталостью и собственной тяжестью Кровь текла из немногих ран, но для дракона это не раны, пустяки, заживет, когда Иггельд перевел взгляд на голову дракона, в груди остро кольнуло. Три страшные раны почти отделили огромную голову от туловища. Тело еще живет, борется, заращивает раны, еще не знает, что умрет, что уже мертво…