Куявия
Шрифт:
Беловолос поинтересовался:
– Ну и что можем сейчас? Не заваливать же проход с другой стороны? Да и не завалишь, там слишком широко.
Иггельд сказал с жаром:
– В нашей долине скоро появятся дети! А Шварн вон уже приехал со своими двумя. Но даже звери делают все, чтобы спасти и обезопасить детей. А мы?.. Я прикинул, что, если поставим стену между теми горами, долина будет защищена от ветра. Но даже если не сумеем поднять ее высоко, то все равно силу ветра снизим!.. Если поднять хотя бы на высоту в два человеческих роста… представьте себе это!..
Сперва, как он и ожидал, все дружно высмеяли идею борьбы с природой и богами. Потом начали доказывать, почему не получится. Иггельд спорил, горячился, его слушали, как ему казалось, мало, а то и совсем не слушали, слишком юн и горяч, но потом как-то решили попробовать в свободное время выломать подходящие глыбы, а вот на то, чтобы обтесать да сложить, дескать, лучше нанять умельцев. Такие в Городе Драконов есть, они и котлованы для драконов делали, и дворцы для знати построили, а сейчас томятся без дела и, главное, без заработка. Можно сговорить задешево, ведь работа несложная…
Не сказать, что это простое дело, но за весну, лето и осень выложили стену в два человеческих роста. Почти половина долины, что ближе к стене, ощутила снижение ветра, а те, которые поселились с другой стороны, убеждались, что в самом деле часть ветра разбивается о стену, и сами настаивали, чтобы ее поднимали выше.
Пришлось начинать с самого начала, то есть основание стены расширили втрое, иначе ветер повалит, когда она поднимется до вершин и, как плотина, удержит весь напор. Работали дни и ночи, залезли в долги, нанимали мастеров-каменотесов из Города Драконов, и всего за два года стену подняли почти до вершины соседних гор.
Для сообщений с Городом Драконов оставили сперва щель, а потом заделали и ее, поставив не очень красивые, зато массивные и надежные ворота.
Апоница, почесывая затылок, обронил задумчиво:
– У тебя получилась такая крепость, которую никакое войско не возьмет… Горы со всех сторон, ты заделал единственный проход!
Иггельд отмахнулся.
– Какое войско? Сюда если кто и добирается, семь потов сойдет. Никакое войско не провести сюда по нашим горным тропам.
– Это так, – согласился Апоница, – но крепость – чудо! Молодец, здорово сделал. Теперь люди будут жить в тепле.
– А я при чем? – удивился Иггельд. – Мы все строили!
– Да-да, – снова согласился Апоница. – Только ты единственный, кто все еще называет это место Долиной Ветров.
Иггельд в великом смущении развел руками. Апоница с удовольствием смотрел, как густой румянец заливает его щеки, лоб, опускается на шею.
– Единственный, – повторил старый смотритель со вкусом. – И никто их не заставляет называть… Долиной Иггельда! Кстати, так начали называть еще раньше, когда сюда переселились Шварн и его жена. А теперь так и вовсе… При чем тут ветры, которых нет? А Иггельд – вот он! Отец-основатель.
Иггельд пробормотал в сильнейшем смущении:
– Апоница! Брось, не говори такое.
– Ты посмотри, – настойчиво
Он даже ухватил его за плечи и развернул лицом к аккуратным домикам. Иггельд в неловкости пожимал плечами. Не сказать, что ничего не замечал все это время, но работы всегда выше головы, долина меняется просто стремительно. Уже не та продуваемая насквозь злым северным ветром безжизненная земля, что он застал в тот день, когда пришел измученный, держа Черныша то в мешке, то за пазухой, отогревая его своим теплом, озябшего, замерзающего, не понимающего, куда делись все ему подобные и где теплый огромный бок с торчащими сосцами, полными молока.
Сейчас со всех сторон дымки, в пещерах добывают руду, плавят, за железными слитками снизу цепочкой тянутся обозы. Вообще-то железо здесь ненамного лучше, чем внизу, но Апоница пустил слух, что в железо добавляют кровь молодых драконов, потому оно, дескать, обладает магическими свойствами, так что спрос на это железо велик, хорошая статья дохода для Долины, что вынуждена закупать зерно, ткани и вообще все-все, кроме камня. Правда, один из новых жителей, Метелик, нашел небольшую, но богатую самородками жилу золота, разрабатывал ее втайне, никому не говорил, а все золото приносил к Иггельду и складывал в укромное место.
– На черный день, – объяснил он сумрачно. – Почем я знаю, каким будет? И откуда?.. Я уже старый, битый, просто знаю, что будет обязательно. Это ты а-ла-ла и вперед, не оглядываясь, а мы, старшие, живем с оглядкой. Потому, правда, вы нас и обгоняете… Но зато половина из вас, даже больше, гибнет, а мы выживаем… Никому не говори про это золото. Используешь, когда нужно.
– Это твое золото, – сказал Иггельд.
– Я копал его на твоей земле, – ответил Метелик.
– Да какая она моя! – вскричал Иггельд. – Общая Долина, общая!..
Метелик сумрачно усмехнулся.
– Вот видишь… Любой на твоем месте важно бы надулся и кивнул. Да, дескать, моя. Но и тебе от щедрот, так и быть, дам… золотую монетку. А ты вот сразу от всего отказываешься. Потому, Иггельд, к тебе идут, что тебя обобрать можно, а ты… гм… сам дашь себя обобрать, да еще и собственную шкуру снимешь, если потребуют. Словом, это золото – твое. Я ж знаю, используешь не на себя, а на Долину и твоих долинчан. Иггельд спросил растерянно:
– Но… зачем? Разве тебе самому не нужно это золото?
Метелик буркнул:
– А тебе?.. Ладно, считай, что я хоть и куяв, но мне вот взбрело в голову, прямо взбрендилось поработать и на общество. Правда, на все общество, куявское, у меня кишка тонка, я бы там половину вообще перебил, а вот на эту малую родину, нашу долинную, я еще могу, это совсем, оказывается, не противно.
Иггельд обнял старого горняка, в глазах защипало, он чувствовал, что старик за внешней грубостью скрывает нежное доброе сердце. Возможно, если бы стал не золотоискателем, а смотрителем драконов, именно он много лет назад бежал бы в эту Долину с замерзающим дракончиком за пазухой.